Грим был согласен на кухню, это было видно по тому, каким алчным блеском засветились его глаза и затрепыхалась алая лента языка, разбрызгивая слюни. Знакомое слово для исчадия означало то, о чем инквизитор не позволял себе думать последние несколько минут.
- Так, мы того, побежали прятаться, - и оба приемыша сорвались с низкого старта в сторону спасительного укрытия, оставив Кэрни перед выбором: что лучше применить в воспитательных целях – розги или часовую нотацию.
Не то, чтобы он не поднимал руку на женщин, все же профессия у него была специфическая и контингент соответствующий, да и женщинами тех, кто продался Тьме уже нельзя было назвать, убийцами, да, душегубками, тоже… Но Юну он почему-то пороть поостерегся. Хотя картинка перед глазами так и соблазняла его поддаться искушению. Поэтому он решительно направился за беглецами, горя жаждой проучить бестолковку от вступления впредь в порочные связи с нежитью. Пока словесно. А вот что делать с гримом, он не знал. И откуда он у недоведьмы, ему было очень интересно. Нечить шестого уровня опасности. Но, судя по поведению призрачного песика, о том, что он настолько опасен, он не знал и поэтому позволял девчонке делать с ним всё, что ей хотелось.
*+*
- О, темноликая госпожа, могу я доесть это бесполезное для тебя тело, - скрюченная фигура упыря угодливо изогнулась в пародии на поклон, которые он так любил отвешивать при жизни власть имущим в надежде пробиться в их узкий круг.
Сейчас всё посмертное существование Роха сконцентрировалось исключительно на служении Лигейи Краст, темнейшей «черной» ведьме из живущих в Ривейе, которую так жаждал возвести на костер каждый первый служитель Инквизы самолично.
- Изыди, гниль погостная, из твоей пасти так смердит, что я не могу сосредоточится на вызове, - отрешенно отмахнулась от обиженно заурчавшего живоглота удивительно красивая для своих девяносто семи неполных лет женщина.
Она поочередно подбрасывала в маленький костерок, разведенный прямо на каменной плите своего рабочего стола, специально подобранные ингредиенты, вспыхивающие всеми оттенками красного и слегка заглушающие своими ароматами стоящий в помещении отвратительный запах смерти.
Упырина, решил, что хозяйскую грубость надо чем-то компенсировать, и пользуясь отсутствием внимания строгой госпожи, неторопливо потянул распотрошенную жертву в облюбованный заранее уголок. Откуда вскоре послышались донельзя отвратительные звуки.
- Рох! Жеваный крот тебе в печенку! – заорала Лигейя, перепутав порядок закладок и вызвав вместо белобрысой травницы чью-то блудливую рогатую рожу в зеркальце. – Я же просила не чавкать в лаборатории! У меня от таких звуков аппетит разгорается, ни о чем думать не могу. Бросай эту тоскливую падаль и сходи-ка к Рине, пусть притащит что-нибудь перекусить. Сегодня явно не мой день, шестой раз начинаю, и всё какие-то помехи.
Рожа в зеркале заинтересованно клеила мохнатые уши, шморгала нечистым рылом и залихватски подмигивала третьим глазом во лбу, намекая на приват, пока госпожа Краст не опомнилась и не плеснула в нее отвар из жгун-травы. Под ее жутко радостный смех и дикое завывание ошпаренного абонента поверхность пошла полосами, и изображение наконец растаяло.
- Вот же, плешь тараканья, кому-то инквизиторы второй ступени, почти Магистр ордена, достаются, а против меня каких-то мелковозрастных сусликов-новобранцев выставляют! – она брезгливо скинула со стола разорванную одежду бывшего инквизитора, который принял недобровольное участие в ее очередном ритуале. – Хотя, вру, как всегда. Этот был пятой ступени и хорош, продержался вдвое дольше остальных. Лучше него питают контур вызова только мои милые сестры. Не так ли, Рина?
Вошедшая изможденная нескончаемыми придирками и издевательствами девушка с тяжелым подносом в руках ссутулилась и низко склонила голову, грозя уронить свою ношу под предвкушающим взглядом темно-вишневых глаз Лигейи Краст. Ей повезло на этот раз, что чернокнижница была зверски голодна и дожидаться новой порции не пожелала, поэтому и ловушек под ногами можно было не опасаться.