Отряд погрузился в напряженное молчание, разбитое новой командой, на этот раз от Гвинеда.
— Что встали, как бараны. Живо, взяли по сундуку, или вам ускорение придать?
Ускорение придавать не потребовалось. Возможно, подействовали команды, может быть сыграло свою роль заклинание Клемента, а может просто исчезновение Глаза Ваэррона, но ярость стала отпускать солдат. Вскоре первые из них шагнули к сундукам, без особого труда подхватив тяжелую ношу, а уже через несколько минут дар Тристеллы был полностью разобран.
— Давайте, шевелитесь! Быстрее переставляйте ноги! — подбадриваемые такими криками, воины со все возрастающей скоростью двинулись в нужном направлении и уже вскоре достигли портала. Благо тот был расположен недалеко.
У самого выхода возникла заминка. Не нашлось ни одного солдата, кто бы первым решил зайти в портал. Каждый мялся, будто красна девица, и оглядывался на стоявший у подножия горы замок. Почти наверняка, люди все еще не выбросили идею завладеть «сокровищем». Несмотря на все доказательства, они не верили. Мне сложно было их обвинять, все же я и сам недавно поддался обману. Однако вникать в эти обстоятельства времени не было. Благо проблема разрешилась просто. Рассвирепевший Гвинед схватил первого попавшегося охотника на ведьм, и кинул того в столб энергии, словно куль с мукой. Его напарник не пожелал испытывать такой способ передвижения и поспешил убраться из Кининга добровольно. А уже за ним потянулись и остальные солдаты. Спустя несколько минут толпа рассосалась, а я последним шагнул в портал.
Темный безжизненный мир остался позади. Нас же встретил вечерний лес, наполненный красками, запахами хвои, морской соли, теплым летним ветерком.
Портал за спиной замерцал, выполнив свое предназначение, и в этот момент из него раздался отчаянный, наполненный болью и ненавистью вопль. Кажется, Тристелла все же смогла раскрыть обман. Вот только сделала она это слишком поздно. Ибо спустя секунды портал испарился, навсегда закрывшись в наших землях. По крайней мере именно так утверждала информация из форума.
— А вот теперь мы наконец поговорим! — прозвучал до омерзения знакомый голос.
Карлос не успокоился, вновь решив потрепать мои и без того пострадавшие нервы.
— Почему ты отдал святое оружие в руки баньши? Почему утверждаешь, будто все, что узрели наши глаза, являлось обманом? И главное, почему ты оставил жизнь этой поганой твари, не позволив нам ее оборвать?
Я тяжело вздохнул. На душе было немалое опустошение. Этот поход дался мне особенно тяжело, слишком уж неожиданным и напряженным оказался его последний этап. Однако ответить было необходимо. И сделать это следовало достойно. Просто потому что сейчас мой авторитет в очередной раз висел на волоске. Один неверный шаг и падение, после которого не встать. И раз уж нужно давать ответ на озвученные претензии, то следовало вспомнить одно важное правило. Никогда не оправдывайся. Тебя обвиняют? Обвиняй в ответ, благо сам оппонент дал достаточно причин.
— Оставил жизнь? Карлос, напомни-ка мне, кто именно безуспешно пытался догнать Тристессу, покуда она обрывала жизни наших солдат? Кто оказался бессилен ее остановить?
— Ты говоришь обо мне или о себе? — оскалился в ответ инквизитор.
— Я говорю о всех нас. О том, что мы не смогли упокоить эту тварь, оказались бессильны перед ней. Не пытайся сделать вид, будто этого не понимаешь, ты чувствовал ту же беспомощность, что и все здесь присутствующие! Теперь о «святом оружии»… Пусть каждый на этой поляне назовет, чем именно завладела баньши. Давайте, не стесняйтесь, я слушаю вас!
— Святые мощи! Меч! Мой сын! — ответы посыпались со всех сторон, но каждый следующий звучал все более неуверенно. Насколько я понимал, Глаз Ваэррона изрядно отбивал критическое мышление, но, тем не менее, даже в забытье человек мог почувствовать обман, а когда на голову сыпется столько противоречивых фактов, даже полностью уверовавшие люди способны осознать подвох.
— Ну что, вас ничего не смущает? Может быть, в руках у баньши было полсотни сокровищ? По десять мешком алмазов, святых мощей и мечей? Все названные вами родные? Что молчите⁈ Не верится? Так может вы все же раскроете глаза и наконец увидите подвох? Ты! — обратился я к Карлосу. — Ты же почувствовал скверну. Ты обязан был ее почувствовать. Или я не прав?