Он развернулся и вышел. За спиной остались холод, тени и власть.
А в голове — два имени.
Ульберт. Сигизмунд.
И вопрос:
Как убедить женщину, дважды пережившую роды и плен, выйти за мальчика?
Как победить, когда руки связаны?
Глава 2. Гроза над Мартой.
Дорога в Эшбахт была пыткой. Каждый толчок кареты отдавался в больную ключицу, сливаясь со стуком колес и навязчивым звоном предупреждения герцога. Ульберт. Сын фон Малена, старшей линии семейства, чума речных торговцев, позор герба Ребенрее – и теперь неприкосновенный. Мысль о его логове возле Хаммерфеста – вонючем гнезде контрабандистов – жгла. Одна правильная военная операция… Но цена – гнев герцога и бунт старой знати.
- Пособники, — пронеслось в голове Фолькофа, когда вдали замаячили знакомые очертания Эшбахта. Пособников он не запрещал трогать. Решение созрело жесткое, жестокое. Не тронуть родича Маленов, но выжечь каленым железом все, что его кормит и укрывает. Сеть скупщиков, укрывателей, поставщиков. Ответ кланам Маленов в городе Мален, чьи карманы тайно толстели от грабежей их же родича. Пусть знают: Фолькоф видит их игру. Боль под ключицей пульсировала в такт стуку колес, смешиваясь с холодной решимостью
Эшбахт встретил его не домом, а военным лагерем. В кабинете его ждал капитан городского ополчения Малена – Конрад Вайзен. Лицо, изборожденное шрамами и ненавистью, было мрачнее грозовой тучи.
— Генерал, — Вайзен встал, его поклон был резким, пропитанным яростью. — Правда, что герцог требует змея живым?
— Так точно, капитан, — Фолькоф сбросил плащ, тяжело опускаясь в кресло. Боль кричала. Он достал фляжку, отхлебнул горькой настойки. — Приказ герцога ясен: Ульберт – в Вильбург, живым и способным ответить.
— Живым… После всего? — Вайзен сглотнул, кулаки сжались до хруста.
— После всего – да, — Фолькоф посмотрел ему прямо в глаза. — Но его корни, капитан, его щупальца… Они не под защитой герцога. Хаммерфест. Все укрывища его шайки. Скупщики. Поставщики. Информаторы. Они – твоя цель.
— Выкорчевать… — ярость в глазах Вайзена сменилась жестоким пониманием.
— До основания. Тихо. В ближайшее время. Чтобы запомнили навсегда. Добычу – в казну гарнизона. Но запомни, Вайзен, — Фолькоф встал, опираясь на стол. — Сам Ульберт – неприкосновенен. Твой личный счет – не в счет. Живым. Это приказ. Нарушишь – пеняй на себя. Ясно?
— Так точно, генерал. Будет исполнено. — Вайзен замер. Борьба мести и долга искажала его лицо. Его уход напоминал уход приговоренного.
Фолькоф опустился в кресло. Тепло настойки боролось с холодком тревоги. Он знал ненависть Вайзена. Приказ был ясен. Но в ночном аду Хаммерфеста… Несчастный случай. Герцог не простит. Он бросил искру в бочку с порохом. Оставалось ждать утра и доклада. И надеяться, что дисциплина солдата победит жажду крови.
Кровь и Вода Марты
Генерал вспоминал недавние события.
Воздух в комнате дома Кершнера был густ, как церковный ладан, но пах не святостью, а пылью пергаментов и холодным расчетом. Перед ним, смиренно потупив взоры, стояли делегаты магистрата Малена – бургомистр Ольбрехт, глава одной из торговых гильдий Рейнхард и костлявый, нервный секретарь магистрата Цойлинг.
— Господин барон, — заговорил Рейнхард, голос дрожал не только от подобострастия, но и от бессильной ярости. — Проклятый Ульберт! Его шайка – как раковая опухоль на артерии Марты! На прошлой неделе сожгли баржу с зерном «Серебряного Якоря», экипаж погиб. Потери... неисчислимы. Город задыхается!
Генерал наблюдал за ними, пальцы сложены шпилем. Он знал эти факты лучше них. Его собственные деньги, вложенные в торговлю, тоже рисковали пойти ко дну, как и кожи его родича Кершнера. Но он ждал. Ждал предложения.
— Магистрат... умоляет вас господин барон возглавить карательную экспедицию. Мы предоставим отряд ополчения – пятьдесят крепких парней. И капитана. Нашего лучшего – Конрада Вайзена. Он знает... знает горечь потерь от этой нечисти. — Цойлинг подал вперед увесистый кожаный мешок. Звон золота был красноречивее слов. Его сестра и племянник были убиты во время ограбления Ульбертом баржи, на которой плыли. В глазах Ольбрехта мелькнуло предупреждение: Управляйтесь с ним осторожно. Этот капитан – бомба.
Капитан Мести.
Капитан Конрад Вайзен, представший перед Фолькофом на следующий день, был воплощением сдержанной ярости. Высокий, подтянутый, с лицом, изборожденным не годами, а одной глубокой морщиной скорби между бровей. Его рука, сжимавшая эфес шпаги, была белее кости. Капитан жил только местью. Он был идеальным орудием – заточенным, готовым разрядиться, но пока сдерживаемым железной дисциплиной. Фолькофу оставалось лишь направить его острие.