Был частично разрушен фасад здания. Пожар яркими сполохами пополз вверх, облизывая потрескавшиеся камни.
Медлить нельзя. Чёрт с ней, с этой больницей! Надо бежать, спасать свою жизнь!
И он снова побежал, перепрыгнув шлагбаум.
Спасение было близко, но звук выстрела заставил его остановиться.
Стало как-то муторно; по спине разлилась оглушительная боль, в которой потонули все звуки. Ночь стала какой-то ярко-тёмной – одновременно яркой, как блестящее солнце и тёмной, как вырытая могила.
Задыхающийся и выбившийся из сил, охранник упал. Приподняв голову, он увидел перед собой огромного мужика и не сразу узнал его. Только по белому халату и груде мышц стало понятно, что верзила-санитар всё же догнал его.
«Вот только, где он успел взять пистолет?» Этот странный вопрос пронёсся в мозгу, в то время как глаза видели несколько человек, бегущих по полю. «Сбежавшие больные…», - пронеслась мысль как бы на заднем плане, а впереди возвышался санитар, замахивающийся чем-то железным для последнего удара.
«Ну вот, и всё?» Не успел он в полной мере осознать эту мысль, как мир для него взорвался разными красками, но только на мгновение – взорвался только для того, чтобы сразу же померкнуть. Навсегда.
***
Восходящее солнце облизало первыми лучами крыши частных домов. Утро было тихим, безветренным и каким-то скучным. Но только не для Мэри и Лизи. Подруги шли по проезжей части, громко разговаривали и смеялись. И им было совершенно всё равно, что сейчас только лишь пять часов утра, что в частных домах, мимо которых они проходили, могут спать люди, что идут они по проезжей части!.. Весёлые, беззаботные, они шли, слегка пошатываясь, после ночи, проведённой на невероятно крутой вечеринке.
Можно было бы вызвать такси, но девушки решили прогуляться, тем более что домой идти ужасно не хотелось: во-первых, видеть недовольные гримасы родителей, которые опять начнут задавать тупейшие вопросы о том, где они были и с кем, а также, чтоименноони там делали; а во-вторых, очень не хотелось дышать перегаром, смешанным с парами марихуаны, прямо в лицо тем самым родителям.
Вот, они и шли неспеша, пока не заметили одиноко бредущего чудика. Чудик шёл навстречу девушкам. Одет он был странно, да и причёска какая-то лохматая, а на лице – уродливая гримаса. Девушки громко рассмеялись, когда Мэри сказала, что такая же гримаса будет на лице её отца, после того как он увидит сегодня свою дочь. Да, это была смешная шутка, и Лизи её очень высоко оценила.
Между тем, мужичок был уже в нескольких шагах.
Мэри не сдержалась и подозвала незнакомца. Тот подошёл. Ну, действительно! Урод, каких свет не видывал! И одежда бомжатская. И улыбка кривая. И лицо тупое, не бритое, с синим шрамом на полщеки. Урод! Алкоголик и бомж. Ну грех не поприкалываться над таким! И Мэри начала отпускать на его счёт разные колкости. Лизи решила действовать по-иному: она, наоборот, решила приласкать уродца и только потом, когда он «размякнет» по-настоящему, дать ему пинка под зад так, чтобы тот грохнулся и разбил себе этот уродливый нос. Вот это будет потеха!
Мэри поняла игру Лизи сразу, и подружки здорово начали разыгрывать свой спектакль. Но чем дольше они прикалывались, тем больше им казалось, что настоящим объектом насмешек являются именно они, а не смешной, тупой бомж, стоящий перед ними. Как это произошло, они даже сами не поняли. Не поняли, когда именно потеряли инициативу, когда перестали смеяться, когда начали по-настоящему прислушиваться к этому оборванцу, который на самом деле говорил вполне себе пристойные вещи, совсем не похожие на обычное бормотание пьяного бомжа. Да и вообще, пьяный ли он?! Что-то, говорит он слишком уж связно. Его речь льётся, как тихая река – плавно и убаюкивающе, каждое слово несёт в себе какой-то скрытый, непонятный на первый взгляд смысл.
Что это вообще за бомж какой-то неправильный!
А он всё говорит и говорит. Его трудно перебить. Да и перебивать его как бы и не хочется. Не хочется останавливать звук этого голоса!
В глубине души девушки удивлялись, как этот оборванец смог так их заарканить, что они почувствовали непреодолимое желание слушать его и делать то, что он прикажет… Прикажет?! Неужели они – чуть ли не самые крутые тёлки в колледже – вдруг станут потакать этому типу и более того, делать то, что он прикажет?!
Но бомж продолжал говорить, а «крутые тёлки» продолжали слушать.
Немного погодя, мужик как бы между прочим сказал: