Мистер Торк вскочил со своей койки.
Низенький, скукоженный человечишка с перекошенным лицом и глубоким шрамом на щеке. В бездонной глубине его почерневших глаз тлели жёлтые огоньки. Исхудалое тело извивалось, как змея. Он широко расставил руки и прокричал, что есть силы:
– Да будет так! Да начнётся жатва! Смерть!
Квадратный светильник на потолке замигал, как от перепада напряжения. Маленький человечек стоял, расставив руки и глядя вверх, а вокруг него стали проявляться тёмные сполохи, которые захватывали всё больше пространства в камере, окутывая человека со всех сторон. Полупрозрачные тёмные лоскуты материализовывающейся и оживающей энергии вращались всё быстрее. Всё меньше оставалось света в этой маленькой камере. Тьма всё быстрее поглощала пространство.
Он чувствовал, что становится свободным, чувствовал, как энергия проходит сквозь его материальное тело, охватывает его со всех сторон, а затем врывается в него тончайшими струями, чтобы охватить каждую клеточку его тела, каждый атом, подчинить себе все мысли и чувства. И он не противился этому; он был рад. Экстаз клокотал внутри него, вызывая крупную дрожь. Глаза всё сильнее разгорались…
И потом он снова закричал. Душераздирающий вопль – вопль боли, страдания… Вопль, наполняющий жизнью то, что было мертво, то, что не рождалось никогда и никогда не умирало; через боль и невыносимые муки формировалась особая форма жизни, окончательно подчинив себе физическое тело человека.
Вопль…
***
Охранник не выдержал и ударил кулаком в запертую дверь.
– Заткнись же ты! Сколько можно орать?! Сейчас санитаров позову! Эй! Ты меня слышишь, придурок?! Снова сделают укол! Ты этого хочешь?!
В камере до сих пор звучал этот отвратительный вопль.
– Чёрте что! – сказал сам себе охранник и потянулся к поясу, где висела электрическая дубинка. – Ну, сейчас ты у меня заткнёшься.
Он выхватил из кармана связку ключей и открыл дверь.
Вопль моментально прекратился. Посредине камеры стоял мистер Торк и исподлобья смотрел на охранника. Тот застыл на месте, не веря в то, что видит: на него смотрели не глаза, – это были две бездонные пропасти, в глубине которых мерцало неугасимое пламя.
Воцарилась гробовая тишина. Охранник сделал шаг назад. Затем, ещё шаг. Ещё и ещё. Странное спокойствие поселилось в его душе; апатия, отрешённость и безэмоциональность. Он потянулся к поясу, где висела кобура, аккуратно вытащил пистолет и медленно двинулся по коридору. Подошёл к первой двери, где содержался один из четырёх обитателей этого подвала. Ключ вошёл в замок, клацнул, и охранник открыл дверь. В камере, на койке лежал мужчина. Охранник направил на него оружие и выстрелил в голову. Мужчина дёрнулся и застыл.
После этого охранник подошёл к соседней двери. Открыл и убил следующего пациента. Всё также спокойно он подошёл к камере старухи. Открыл дверь. Но здесь его ждал сюрприз: на койке никого не было. Охранник сделал шаг вперёд, осматривая камеру. И в тот же момент откуда-то сверху на него упала та старуха. Она стала страшно кричать. Пистолет выпал из рук мужчины, а старуха обхватила его руками и ногами и буквально разрывала его кожу острыми ногтями. Охранник закричал, очнувшись от своего наваждения. Он не совсем понимал, что здесь делает, как тут очутился; понял лишь одно – эта старуха в считанные минуты просто растерзает его тело, как взбесившийся ягуар. Надо срочно что-то делать.
Он попытался оторвать от себя бестию, но она крепко обхватила его, а затем с яростным воплем вонзила зубы в его шею. Кровь хлынула сильным потоком.
Из последних сил охранник смог изловчиться и ударить взбесившуюся пациентку, отчего та упала на пол. Но это её не остановило. Она вскочила и снова бросилась в его сторону. Прижав руку к страшной ране, охранник отскочил в сторону. Старуха промахнулась и выбежала в коридор.
Издав очередной вопль, она бросилась бежать по коридору. Поравнявшись с камерой мистера Торка, она остановилась и взглянула внутрь. Мистер Торк до сих пор стоял на том же месте. Старуха ужасно скривилась, зарычала и хриплым голосом проорала: