– Поэтому ты отказался от моего стола? – Спросил епископ. – Ты сидел за столом с герцогом и рассчитывал, что тебя пригласит за стол епископ?
Солдат едва заметно поклонился.
– Ладно, – епископ снова уставился в окно. – Так почему ты ушел из армии герцога? Молодой герцог был болван?
– Вы не далеки от истины. Герцог вошел в пролом первым и первым получил удар копья. Затем полдня мы занимались тем, что пытались вытащить его из города, а горожане занимались тем, что пытались его зарезать. Ближе к вечеру я тоже получил удар копья в ногу. В результате сей блестящей атаки из ста семидесяти двух гвардейцев осталось пять десятков. Два десятка убитых, остальные ранены.
– То есть молодой герцог тебя не впечатлил?
– Юнец, ищущий славы, худший командир из всех, какие могут быть.
– Значит, это был твой последний штурм?
– Да, если еще учесть, что беарийский арбалетчик со стены влепил мне болт прямо в шлем.
– Он ранил тебя?
– Нет, болт порезал кожу на виске, застрял между головой и шлемом, но уже в этот день я понял, что мое везение заканчивается, и что пора заканчивать с этим ремеслом.
– Тем не менее, ты прекрасно выглядишь после стольких лет в армии.
– Non sine fortuna, – ответил солдат.
Епископ усмехнулся и посмотрел на монаха, а тот скептически поджал губы.
– Tu quoque severus, он ведь просто солдат, а не ученый.
Монах промолчал.
– Хорошо, а у кого же ты еще служил?
– У фон Бока два года, у фон Рюгенталя. Полгода мне платил курфюрст Ренбау, пока его не разгромили у Мюлле. Вот, в общем-то, и все мои командиры.
– Ну, хорошо, – епископ помолчал, подумал,– А что ж ты совершил такого удивительного для барона фон Рютте?
– Ну, я, – начал солдат, – помог ему навести порядок в его земле.
– Секундочку, – перебил его епископ. Епископ подошел к столу и налил вина в два бокала. Один предложил солдату, а из второго отпил сам. – Что за дрянь? Вино мне возят все хуже и хуже.
Солдат отпил и решил, что вино вполне себе приличное.
– О чем мы говорили? – Спросил епископ.
– О бароне фон Рютте.
– Ну и что именно ты сделал для барона?
– А разве аббат вам не написал?
– Аббат мне пишет едва ли не каждый день. Мало ли что, но мне написал. Он написал, что барон очень щедро наградил тебя. И как щедро?
– Вполне, – скромно сказал солдат.
– И сколько же он тебе обещал за работу твою?
– Семь цехинов.
– Семь цехинов? – Епископ Густав поднял брови.
– Именно.
– Семь цехинов! А знаешь ли ты, сколько местные бароны собирают со своих земель в год?
– Не имею представления.
– А я имею! Местные бароны в год собирают 15-20 цехинов в урожай, и это зажиточные бароны. Большинство едва собирает десять. Так вот мне интересно, что же ты за подвиг совершил, что прижимистый Рютте отдал тебе половину своего дохода?
– Мне он не показался прижимистым.
– Тебе не показался, а я его знаю с детства. Я вместе с ним рос. Он всегда был тупым, спесивым и драчливым, а когда вырос, то стал еще и жадным. С мужика дерет последнее, за дочь приданое дает смехотворное. Сына, наследника, держал в черном теле, сыну едва удалось у него коня выклянчить. Так что давай, рассказывай, за что жадный Рютте дал тебе гору золота.
– Монсеньор, это долгая история.
– Долгая история, говоришь? До воскресной мессы я свободен, – епископ подошел и уселся в кресле. Слуга принес ему две подушки, а под ноги поставил скамеечку.
– Ну, рассказывай, – сказал епископ. – За что барон заплатил тебе семь цехинов?
Глава первая
– А где мост? – Спросил солдат.
– Так нету, – ответил мужик вежливо и с недоумением, мол: «Что ж вы, господин, не видите, что моста нет?».
– Был. Я три года назад здесь проезжал.
– Так был. Да, был. Только вот дожди с февраля месяца как пошли, так и идут. А в апреле его и смыло. И севернее мост тоже смыло.
– А лодка где-нибудь тут есть?
– А как же! Есть лодка, есть. У местного мельника. Только маленькая она, вас перевезет, а коня не перевезет.
Солдат посмотрел в воду. Течение было очень быстрым. Переплыть с конем было нереально.
– И мост строить никто не собирается?
– Никто не собирается, – заверил мужик. Он связывал мокрый хворост в пучок. – А кому собираться? Старый граф еще зимой помер. Да, схоронили. А молодому графу не до этого.
– Воюет?
– Не-е, поскудствует… празднует, гуляет.