Взглянув, заметил, что прямо в воздухе сформировалась голограмма молодой, очень красивой девушки, в антрацитово-черном комбинезоне. Черными были так же ее глаза и волосы, что очень контрастировало с довольно светлой, я бы даже сказал, бледной кожей.
Внешность девушки казалась мне, на удивление, знакомой…
Тот нарыв накопившихся ассоциаций и впечатлений в моем сознании наконец прорвало, хлестко резанув по разуму, словно ударом плети ярким и совершенно отчетливым воспоминанием, да так, что я еле устоял на ногах, да и то благодаря гироскопу экзоскелета.
— Мора! — прошептал я, еле слышно озвучивая внезапную догадку.
— Я давно заметила твою Искру, — кивнула девушка, не скрывая искренней улыбки. — Ты наконец вернулся, папа.
Плеть воспоминаний вновь рассекла мой мозг вгрызаясь глубокими порезами поперек воспоминаний из моей новой жизни. Словно гвозди заколачивались в голову яркие эпизоды осмысленных и завершенных событий прочно скрепленных цепочкой решений от начала и до конца.
Служба в Африке и Юго-восточной Азии. Николай Владимирович Морозов, вечный контрактник, вечно в командировках. Череда локальных войн с изрядной долей бардака в личной жизни.
Воспоминание пробивает острым клинком отдаваясь резкой болью в плече, которое мне оторвало крупным калибром в Сомали.
Пустыни и горные скалы Калдана, моя неизменная «десятка» в кобуре. От воспоминания бросает в жар.
Образ лживого старика Хранителя, обманом втянувшего меня в свою авантюру. Служба на флоте империи Аратан. Образ Яры, которую я искал наперед зная, что хоть мы и родственники, но наше родство разделяет срок более чем в две тысячи лет.
Грустные глаза Джейн. Это воспоминание больно резануло по сердцу и застряли комом в горле. Эмоции распирали, наполняя глаза слезами, а воспоминания все сыпались, неслись нескончаемым потоком словно лавина, больно ударяя, нанося глубокие раны.
Ползу в лабиринте вентиляционных шахт опираясь на шесть механических лап. Привычно сканирую эфир в поиске отклика оборудования. Я так делал прежде, многие годы!
Стремительный полет на корабле с названием «Скат», в котором, нет обитаемой зоны.
Люди-ящеры, уверенно бредущие по ровной каменистой пустыне мне навстречу.
Образ Сапа, в виде огромного человекоподобного существа, словно бы отлитого из темного, жидкого стекла с яркими перламутровыми вкраплениями.
Вид планеты Земля, посеревшей, с бурыми пятнами выгоревших лесов, с промерзшим чуть ли не до дна океаном…
— Мора, — вновь повторяю я, захлебываясь в соленом болоте воспоминаний и слез. — Синтия? Хель?
— Хила и Синтия сейчас на Марсе, это их планета, — спокойно отвечает голограмма девушки подойдя ближе. — А Хель, Лич и Сап, умотали к Андромеде.
— Но ведь Лич, он же…
— Когда ты принял решение уйти в круг реинкарнаций, то залез в свой старый носитель и просто заглушил реактор. Позже, сколько ни включали, Искры духа там так и не появилось. А у Лича остался лишь твой отпечаток, как и у меня, у сестренок, даже у Мадса. И вот ты вернулся, папа. Кстати, как тебя теперь называть?
— Мое имя Нео Грин, — произнес я чуточку успокоившись.
— Первый раз переродился, или уже были попытки? — с интересом спрашивает Мора. — Тебя полторы тысячи лет не было.
— Я не знаю, — честно ответил я. — Если бы не голос Ника в голове, так бы и не вспомнил ничего. А я ведь думал, что схожу с ума. Что у меня раздвоение личности!
— Если не больше, — задорно смеется Мора. — Учитывая то, сколько отпечатков своей Искры ты оставил нам в наследство. Я очень рада, что ты наконец вернулся пап. Уже сообщила всем. Тебе, кстати, большой привет от Хилы. Как только сообщила ей, она сразу засобиралась к тебе, так что встречай.
— До входа в этот сад, я практически ничего не помнил, только какие-то отдельные осколки, крохотные эпизоды.
— Мне, наверное, никогда не понять концепцию перерождения, — вздохнула Мора. — Странно это, умирать, забыв все и вновь рождаться, словно чистый лист.
— Мне кажется, что со временем, исписанные листы прожитых жизней, позже складываются в целые книги.
— Зачем? — удивилась девушка.
— Не знаю, — ответил я, пожимая плечами, — быть может, чтобы потом, когда круг перерождений наконец закончится, перечитывать.
— А ты — все тот же, папа. Выглядишь иначе, а вот взгляд и привычки, остались прежние.