Обидно, вот так вот за здорово живешь помирать в пустоте, не прожив и полных десяти лет. Обидно и грустно. Мыслить рационально я сейчас не мог, эмоции переполняли, но я старался держаться и все-таки продолжал искать хоть какой-нибудь канал связи. Не может быть такого, чтобы все сразу отключилось. Электромагнитного удара точно не было, иначе бы все оборудование ушло на перезагрузку, а значит должен остаться хоть какой-то автономный модуль на коротких частотах.
Смахивая с глаз слезы и шмыгая носом, с тупым остервенением прочесываю частотный диапазон.
— «Никогда не сдавайся!» — шепчет мне мой невидимый друг. — «Безвыходных ситуаций не бывает! И даже если тебя съели, всегда есть два выхода!»
— Больно ты умный! — отвечаю ему в голос. — Шептун проклятый! Шутки он тут шутит!
На обшивке корабля вновь что-то грохнуло и весь корпус натужно заскрипел, да так сильно, что я невольно ссутулился, втянув шею. Однако! Если уж бронированный корпус военного крейсера подвергся такой деформации, то к бывшей команде скорее всего предъявили очень большой счет. Это кто же так нас дубасит⁈
Наконец, на мои непрерывные запросы отозвался «осиротевший» технический дроид. Почему осиротевший? Да потому, что остался без ведущего управляющего, который раздавал им задания. Потеряв ведущего такие дроиды, начинают сканировать частоты с целью восстановления сигнала для получения приказов. Дроид отозвался на мой сигнал, и я тут же взял его под ручное управление.
Первым делом активировал оптические датчики и попытался осмотреться по сторонам. Какой-то технический проход между палубами, где дроид пытался восстановить целостность проводки. Куда там. Переборку в этом месте так искорежило что она буквально передавила короб с кабелями. Закладываю в дроида маршрут в сторону ходовой рубки и не отключая оптических датчиков продолжаю осматриваться через его оптику, пытаясь оценить масштаб происходящего на корабле.
Сенсоры дроида отмечают, что на корабле царит вакуум. Отложив планшет под тугой ремень на кровати, держась за поручень переплываю к входной створке. Приложив ладонь, понимаю, что за переборкой действительно вакуум и метал двери заметно остыл. Еще минут двадцать и это явление ускорится. Мой комбинезон выдержит, примерно, минус сто градусов, но недолго.
Спешно лезу в сервисный шкаф и достаю гибкий шланг подключения к системе автономного выживания, если она исправна. Такие системы должны быть встроены в каждый жилой модуль, но вот когда проходила последняя профилактика конкретно этой системы и проходила ли вообще, это я выясню прямо сейчас. Натянув на голову стандартный шлем и перчатки, которые тут же подстроились под размер моей ладошки, вскрыл панель аварийного блока и следуя инструкции подключил соединение сначала к модулю, а затем уже и к своему комбинезону. Включил систему, проверил давление. Пока, все вроде как работает и выглядит исправным. В кубрике еще сохранилась атмосфера и вроде бы герметизация не нарушена, так что автономный модуль пока можно отключить. Протащив подключенный шланг за собой на кровать, поднял стекло шлема и вновь взял в руки планшет.
За то время что я возился с системами выживания, технический дроид остановился, докладывая о невозможности продолжить движение по маршруту. В районе маршевой рубки корабля были заметны самые серьезные деформации корпуса и пробой брони. Если вся команда была в рубке, то с очень высокой долей вероятности, они уже все мертвы. Там, разумеется есть свои системы защиты и выживания, но обычно серьезные космические столкновения должны происходить в пустотных скафандрах, что всегда игнорировали такие вольные люди как эта бравая команда. Говорят, только на имперском флоте это правило все еще соблюдается.
Даю дроиду новое задание — добраться до охладительной системы искина. Если железяка еще жива, я смогу использовать дроида как ретранслятор и задействовать больше датчиков. Железный паучок отправился по указанному маршруту, а я тем временем подтянул поближе пластиковый пакет из ящика с рационами куда сложил весь свой нехитрый запас еды. Пока есть возможность, разбавлю один из рационов с водой и подключу к питательной трубке, встроенной в шлем. Хотя, если в кубрике температура упадет ниже сотни, и часа не пройдет как я промерзну до костей, что уж говорить о контейнере с раствором питательной жижи.
В этой суете, я даже не заметил, как стал более собранным и проворным, нет больше ни слез, ни соплей, мозг лихорадочно ищет выход, но вот мой «шептун» все не унимается.