Выбрать главу

— А что именно вас интересует? — спросил я, натягивая предложенную одежду.

Татьяна развернула ко мне большой монитор, на котором отображалось мое собственное тело в разрезе!

— Я уже не спрашиваю про протез, с ним как раз все понятно. Вот это что такое, указала она на устройство у меня в груди.

— Это сопроцессор. Я храню на нем важные файлы для работы с терминалом, фактически твердотельный искин высокой мощности, позволяет разогнать уровень интеллекта.

— То есть, на жизненные функции никак не влияет?

— Нет, — соглашаюсь я, — просто вспомогательное устройство для работы.

— Так, с этим понятно, а вот это, — указала она на костный протектор встроенный в бедро.

— Это катализатор для укрепления костей. Это устройство по мере роста скелета заменяет кальций в костях на титанат кальция. Чтобы прочней был.

— Какой ужас, — вновь произнесла Татьяна, закатывая глаза. — А это? — Указала она на капсулу вживленную в костный мозг бедра.

— Боевой модификатор. Постепенно меняет мою ДНК добавляя в новые клетки геном расы Эфейцев.

— Плюс еще нейрошунт для управления протезом, и кардиостимулятор.

— Процесс в костях и геноме уже необратим, — заметил один из медиков, — думая, что я не смогу понять их речь.

— В любом случае, пациент уникальный. До того, как его осмотрят на кафедре космической медицины, мы ничего удалять не будем.

— Тогда, нет смысла тянуть. Уже завтра домой отправляется «Лунный гонщик». Передай парня и весь собранный материал с ним.

— Островский с Нео хотел еще поговорить.

— Было бы вообще идеально, если бы Островский парня и отвез, вот в полете и наговорятся.

Эту реплику коллеги Татьяна оставила без комментариев. Просто повернулась ко мне и осмотрела с ног до головы, затем подошла ближе усаживая в кресло на платформе.

— Придется тебе посидеть в карантине, Нео. Потерпишь?

— Если это не очень больно, — попытался пошутить я, — то потерплю.

Сидеть в карантине — это жить в маленьком, но действительно роскошном номере, прям как в дорогих отелях центральных миров. Вот только очень скучно. В номере имелся голопроектор, но он почему-то не включался. Нейроком, мои вещи и инструмент забрали на обработку. Попытался разобраться с браслетом-переводчиком. На нем только сенсор активации и больше ничего.

Открыл инструмент, спрятанный в протезе, подключил провод соединения. Это инструмент взлома — «пиявка», он сам вырастит нанонити и доберется до логической схемы даже сквозь корпус. Для работы с логической схемой использовал крохотный терминал настройки нейрошунта. Как, однако, тут все заковыристо. Архитектура электроники незнакомая, но вполне понятная. Язык программирования тоже незнакомый, но я обошел его и сразу переключился на восьмеричный код задействовав свой сопроцессор, перевел на знакомый мне язык программирования и стал изучать. Ничего сложного в переводчике не было. Языковые базы интера и языка империи Росс пусть и не полностью, но были сопряжены и подстроены друг под друга. Акустический датчик анализировал речь и выдавал перевод, то и дело реверсируя процесс. Все базы языка Росс, что были в переводчике вместе с сопряжением и адаптацией, я закачал на свой сопроцессор и поставил на изучение. Нейрошунт частично мог заменить функции нейрокома, тем более, что язык мне давался очень легко.

— Это что же, позвольте спросить, молодой человек вы делаете, — услышал я за спиной незнакомый голос.

Обернувшись в кресле увидел высокого офицера в невероятно красивой светло-кремовой форме, в белых перчатках и фуражкой на голове. Вся форма офицера была украшена какими-то изящно выполненными знаками отличия, шевронами, кокардой, какими-то украшениями в виде плетеного шнура на груди, с кисточкой на конце, с планкой наград, каким-то значком на вороте.

— Скачал себе языковую базу вашего языка и поставил на изучение, господин офицер, — пояснил я свои действия.

— Хочешь понимать русский язык? Могу тебе словарь принести, изучай. Позволь представиться, Нео. Я Островский, Глеб Николаевич. Лейтенант тайной стражи его величества. Хочу немного с тобой пообщаться, если не против.

Я попытался встать, но лейтенант придержал меня за плечо, а сам сел в кресло, напротив.