— У тебя конь есть. — Мила выпрямилась и кивнула в сторону Белогрива. — С ним же любое расстояние не страшно. Отвези меня домой. И сочтемся за спасение друг друга.
— Не все так просто. — Иномир покачал головой.
— Мои братья, — оживилась Мила. — Все что угодно на свете отдадут за меня: землю, скот, урожай — у нас хозяйство большое. Мое приданое, в конце концов, — оно богатое. Ничего не пожалеют, только отвези. — Она так сильно разволновалась, что подскочила на ноги и приложила ладонь к груди. — Иномир, пожалуйста, я так хочу домой. — Но он лишь усмехнулся, и она поняла, что все-таки попала не в добрые руки. — Скажи, ты разбойник, да? Ты меня похитить решил?
— Похитить? — улыбнулся Иномир. — И для чего же, если не секрет?
— Тебе лучше знать, — бросила Мила и уперла руки в бока. — В мальчика меня переодеваешь, отходить не разрешаешь, от дома увозишь. Все ясно как день — продать меня хочешь.
— И кому же, интересно? — Иномир развернулся к ней. По его довольному виду было видно, что он над ней потешался, и Мила вспыхнула от досады.
— Я не знаю, — с раздражением ответила она и почувствовала, как слезы обожгли глаза.
— Слушай, ты же видела, что там сегодня творилось. — Иномир перестал улыбаться и тяжело вздохнул. — День долгий был, ложись спать. Утром что-нибудь яснее станет. Но если хочешь идти — иди. Я тебя силой не держу. Только ты сама говорила, что босая далеко не уйдешь.
Конь громко фыркнул. Мила села обратно, спряталась за языками пламени и вытерла слезы длинным рукавом рубахи. Вновь поставила котелок на огонь, взяла тонкую палочку и стала мешать забурлившую воду. Поправила пояс, наполнила деревянную кружку и подошла к Иномиру.
— На, — протянула ему горячую воду, — даже если ты разбойник, все равно тебе согреться надо.
Иномир внимательно на нее посмотрел, взял кружку и громко, с придыханием отхлебнул. Мила постаралась легко вздохнуть, потянулась и взглянула в ночное небо.
— Ты будешь спать? — спросила она.
— Нет, — твердо ответил он и выпрямился.
— А я вот что-то утомилась, — зевнула она, вернулась к костру, легла на землю и положила руку под голову.
Только спать Мила совсем не собиралась. Из-под полуоткрытых век наблюдала за Иномиром. Он продолжал просто сидеть, но вскоре начал хлопать глазами и широко зевать. На ее лице появилась довольная ухмылка, и она замерла в ожидании.
Мила очень хорошо понимала, что должно было дальше произойти. Она много знала о травах, и часто они помогали то с простудой справиться, то головную боль вылечить. Но больше всего толку было от сизоцвета. Иногда, когда братья запрещали ей идти с подругой на вечерние танцы, она после ужина предлагала им мятный отвар. А сама сизоцвет в него добавляла, так что те засыпали прямиком на лавках и ничего с утра не помнили.
Но Иномир намного крепче оказался. Она заварила ему вдвое больше, а он все еще сопротивлялся. Звонко бил себя по щекам. Расстегнул рубашку и глубоко дышал. С ужасом подумалось, а не ошиблась ли она в цветах, которые сегодня собирала. Но когда Миле уже показалось, что его ничего не возьмет и она и останется с ним, пока он не продаст ее каким-нибудь плохим людям, как вдруг он потянулся за кружкой, вновь отпил воды, глубоко задышал и упал лицом в землю.
Мила подскочила, чувствовала, как быстро забилось ее сердце. Забрала котомку с припасами, подняла меч, удивилась, насколько он был тяжелым, и откинула его в сторону. Скорее подбежала к коню, но тот громко заржал и встал на дыбы, от чего она зажмурилась и отпрянула назад.
— Тише, — прошептала Мила и медленно опустила руки. — Мне твоя помощь нужна. Отвези меня домой, а потом вернешься к своему хозяину. Я ничего плохого ему не сделала. Он с утра проснется, и все с ним будет хорошо.
Белогрив наклонил голову, Мила погладила его по морде и слабо улыбнулась. Набралась смелости, поставила ногу в стремя и попыталась залезть без помощи Иномира. Но оно резко ушло в сторону. Мила испугалась, чуть не свалилась под копыта и хотела уже вернуться к костру, но поняла, что другой возможности убежать у нее не будет. И, сжав кулаки, она попробовала снова. Только на этот раз твердо поставила ступню, подтянула себя и закинула ногу на седло. И подумала, что все же в юбке она бы так не осмелилась сесть.
— Ну, как там. — Она взяла поводья в руки и неуверенно хлопнула ими. — Пошел.