Я знал, что ей очень хочется узнать, кто я и что собираюсь делать, но она щебетала, как птичка, которых нет в нашем мире… как и таких девушек!
Она спускалась первой, и я был доволен, что не маячу перед ней своей безволосой головой, похожей на бритую голову монахов в горных монастырях — последователей Буде, проникшего от нас в этот иномир, чтобы учить людей Добру, самосовершенствованию, пробуждению в себе Бога и уходу от Зла. Впоследствии, две тысячи лет назад, как повествует наше Священное Писание, другой «проникающий» — Иссе более десяти лет готовился среди уединенных монахов к своей божественной Миссии Всеобщего Добра.
Но не только безволосой головы стыдился я. А глаза, приподнятые к вискам? Не напомнят ли они восточные скульптуры того же Буде? И за кого она меня принимает?
Внизу действительно оказался мостик, переброшенный через извилистую речушку, теряющуюся в кустарниках. Стало прохладно и влажно, словно мы вошли в облако тумана, хотя я отчетливо видел свою спутницу, побежавшую к низенькому кубическому сооружению с односкатной (как у нас!) крышей. Это и был сруб. Из него выходила металлическая трубка, из которой лилась светлая струйка воды. Девушка стала пить ее пригоршнями, отчего лицо ее стало мокрым и ребячливым. Обернувшись, она сияющими глазами предложила мне сделать то же самое.
Это был не последний мой поступок, не предусмотренный заботой о нас, «проникающих»…
Вода оказалась действительно удивительно вкусной. Все-таки во многом отличаются наши миры.
— Ее не успели испортить, — пояснила она. — Вовремя закрыли ближние заводы.
Я кивнул, смочив и голову, чтобы прояснить спутавшиеся мысли.
— Меня зовут Оля. А прозвище у меня «Ой-ля-ля». Правда, смешно? Но почему я вам все это говорю? Вы можете не понять меня.
— Понимаю, — сказал я, подтвердив это внушением.
— Странно, — пожала она плечиками, — откуда вы знаете наш язык?
Я не стал объяснять, боясь нарушить светлую простоту нашего общения.
Чудесная девушка! Я ведь читал все ее мысли. Они были чисты, как струйка воды, которую я только что испил. Я знал, что ей очень хочется, чтобы я пригласил ее прокатиться в моей летающей тарелке, так мысленно называла она наш аппарат.
Но моя «тарелка», увы, улетела, и я оставлен наедине с этой девушкой и ее народом, который мне предстояло убедить в самом главном для обоих наших миров.
Мы не стали подниматься по ступеням, а пошли вдоль прячущейся в кустах речушки и вскоре оказались на знакомом мне поле.
Медвяный запах ударил в лицо. Я вдыхал его с таким же наслаждением, с каким только что пил воду из трубки.
— Вы из НЛО? Правда? Вы прокатите меня… или похитите? — наконец выговорила она то, о чем все время думала.
— Я с радостью похитил бы вас, но считайте, что сейчас вы похитили меня.
Она звонко рассмеялась, и птички вспорхнули перед нами из травы.
— А вы умеете шутить! Это здорово! Правда-правда! Видимо, я улыбнулся, потому что она тотчас сказала:
— Вы добрый! Я знаю! Давайте посидим здесь на краешке дороги.
Через поле к домикам вела заросшая травой колея от экипажей. Проезжали они здесь не слишком часто.
Я покорно уселся в душистую траву, упиваясь ее ароматом и всем, что было вокруг. Помимо собственной воли я передал Оле свои ощущения.
— Я так и думала, что вы из НЛО, огни которого я видела ночью. И букет я собирала для вас. — Она протянула мне цветы.
— Как они называются? — растерянно спросил я.
— Беленькие — это ромашки. На них можно погадать, отрывая лепестки: любит, не любит…
Я не стал гадать. Я и так знал, что не любит и полюбить никогда не сможет…
— А вот эти синенькие — незабудки. — И она пропела:
— Не забуду, — пообещал я. И это было истинной правдой. Впрочем, даже владея чужой речью, я все равно не смог бы сказать что-либо, противоречащее тому, что думаю.
— А где вы будете помнить? — с милым лукавством спросила она. — Там, откуда прилетели?
— Пока что здесь. Но и там тоже…
— Вам, наверное, неинтересно со мной. Лучше бы встретили кого-нибудь из видных, важных людей. Я ведь только собираюсь стать студенткой, поступить в университет на географический факультет. Вот если бы могла изучить вашу географию!
— Пока помогите мне изучить вашу.
— Помочь вам? Ну конечно! Всем, чем смогу! А зачем вы прилетели? Из-за нашей географии? А с какой звезды? Или вы не знаете названия наших созвездий?
— Названий созвездий я не знаю, пока. Но они у нас с вами общие.
— Ну конечно! Во Вселенной с разных сторон видны одни и те же звезды!
— Но «наша звезда» у нас общая. Я имею в виду Солнце.
— Как так Солнце? — изумилась она, широко раскрыв свои глаза-незабудки.
— Видите ли… я постараюсь выразить вашими словами и внушить вам наши понятия.
— Внушить? Вы телепат?
— В известной мере.
— Вы сказали, Солнце у нас общее. Значит, вы марсианин! — решила она. — А говорят, что на Марсе жизни больше нет!
— Нет, я не с Марса, а с Земли, как вы называете нашу общую планету.
— Значит, вы из Шамбалы? — обрадовалась она. — Сказочная страна! Я видела картины Рериха: Гималаи, синие горы, снежные вершины и что-то завораживающее… Правда?
— Шамбала? Красивая легенда?…
Не дослушав меня, она продолжала:
— Конечно, ваша Шамбала скрыта для непосвященных. Рерих всячески пытался проникнуть в нее. Там высшая мудрость. Я пошла на географический факультет, мечтая попасть на Гималаи, найти Шамбалу.
— Страна, вернее «мир мудрости», не в Гималаях, а рядом с вами, но в ином измерении.
— Четвертое измерение? Знаю-знаю! Уэллс в фантастическом романе писал, как туда въехали на автомобиле простые англичане. Если вы из этой чудо-страны, то значит «посвященный»?
— Я «проникающий» из рода «проникающих», насчитывающего тысячи поколений.
— Откуда же вы «проникли» к нам?
— Из другого трехмерного мира, соседствующего с вами, но невидимого.
— Я же догадалась о четвертом измерении!
— Но их не четыре, а двенадцать в нашей Вселенной.
— Двенадцать? Так много?
— Одно временное.
— Я понимаю. Мы в школе учили «Пространство — Время».
— И еще одиннадцать пространственных.
— Одиннадцать? Подождите, я что-то слышала об ужасно трудной теории симметрии, кажется в кристаллографии. Мы этого не проходили. Но одиннадцать — это все-таки очень много. Правда?
— Как раз достаточно для трех трехмерных миров, соседних, но взаимно не ощутимых, и двух разделяющих измерений.
— Как же это понять? — Она наморщила лоб. — Вам придется рассказать.
И я стал рассказывать, дополняя свои слова внушением, о реальности существования соседних, не ощутимых друг для друга миров и о «проникших» в этот мир задолго до меня Великих миссионерах Добра, заложивших здесь основы главных религий.
— Я как будто поняла, о чем вы говорите, но не пойму, как это может быть!
— Тогда представьте себе трехэтажный дом, разделенный двумя межэтажными перекрцтиями. Обитатели каждого этажа не знают, что делается на других этажах.
— Вот теперь догадываюсь, хотя мне страшновато.
— Мы проникаем к вам, потому что действительно страшно!
— Вам? Почему?
— Этажи разделены, но дом общий. Если, скажем, вы, обитатели нижнего этажа, разрушите его вместе с фундаментом, то дом рухнет.
— Разве такое может случиться?
— Однажды уже случилось с пятой планетой, считая от нашего Солнца. Люди, жившие там, бездумно враждовали между собой, как враждуете вы, и, подобно вам, владели страшными средствами разрушения. В пылу борьбы они вызвали взрыв водной оболочки планеты. Под воздействием внешних сил она треснула и развалилась. Погиб не только мир этих безумцев, но и смежные с ним миры в других измерениях.