- А я тебе говорю, - кричала старшая, Марксина Сергеевна, - что это не наша Неллечка! У нашей Неллечки вся мордочка белая, а у этой только сбоку.
- Ты что говоришь, что несешь! - возражала ее сестра, причем ни та ни другая на собаку не глядели. - Ты посмотри, как она на тебя смотрит!
Собака Нелли сказала: "Тяф!".
Это было смешно, потому что получилось по-человечески.
- А я фотографию принесу! - кричала младшая сестра. - Там морда видна.
Она побежала в дом, а вторая осталась с собакой и стала ее утешать.
- Это даже стыдно, какое недоверие, - говорила она. - Это даже мне стыдно.
Она стала гладить собаку, и собака прижалась к ее ноге.
Донику пора было уйти, но почему-то стало любопытно, чем кончится пустой спор.
У собаки и в самом деле лишь правая сторона морды была белой, а слева шерсть была рыжей, как на верху головы и на спине. Но какой она была первоначально, Доник, конечно, не помнил - еще не хватало присматриваться к собаке сестер Волковых.
Старшая сестра скатилась с крыльца, размахивая фотографией.
- Я же говорила! Я же говорила - вся морда белая!
Она стала совать фотографию сестре, та смотрела, а Доник поглядел на собаку - ему вдруг стало грустно - такая была радость, вернулась собака, а они собственными руками от этой радости отказываются.
Начинают сомневаться... а ведь пришла собака, и хорошо!
И тут Доник понял, что у собаки вся морда белая. Странно - сам же только что смотрел и показалось, что морда только наполовину белая.
- Ну теперь ты не сомневаешься, что она чужая?
- Сомневаюсь, сомневаюсь, - злилась вторая сестра, - мало ли что на фотографии нарисовано! Может, там вовсе не наша Неллечка.
- Нет, - радостно объявила ее сестра, увидев, наконец, собаку, - я же говорила, что у нее вся морда белая.
- Нет, - обиделась первая сестра, - это я говорила, что она белая, а ты говорила, что у нее морда уполовиненная.
Они уже обе смотрели на собаку, и спор сам по себе утихал, потому что у собаки вся морда была белой, что и требовалось доказать.
- И чего ты все споришь и споришь, - сказала наконец сестра с фотографией в руке. - Все тебе нехорошо.
Собака поднялась и побежала к дому, виляя пушистым хвостиком.
Доник пошел дальше и стал думать, видел ли кто-нибудь кроме него гибель инопланетного корабля? Вернее всего, никто не видел. Доник давно уже заметил, что в иностранных фантастических рассказах и романах пришельцы обычно завоеватели или опасные существа, а в наших рассказах - они братья по разуму. Доник знал, что это объясняется тем, что мы живем в гуманистическом обществе, а Америка - это жестокая страна. Раньше, пока он был ребенком, он не задумывался, кто прав, а кто виноват, а теперь решил, что раньше у нас был Сталин и репрессии и люди были бесправны и не верили в Бога. И им очень хотелось на что-то надеяться. Вот они и надеялись на братьев по разуму. А цензура и начальники такие книжки не запрещали, потому что им казалось, что по космосу летают не просто братья по разуму, а их собственные братья. А у американцев и англичан были различные взгляды и надежды, а их президенты и королевы не очень вмешивались в их жизнь. Так что необязательно было надеяться на пришельцев.
Барбос сидел на тротуаре - вышел встречать Доника, что ему не дозволялось. Но Доник не стал на него сердиться, потому что он понимал состояние Барбоса - Барбос, как и Доник, знал, что среди нас - пришельцы. А об этой опасности забывать нельзя.
- Пошли домой, - сказал Доник. - Перекусим.
Когда Доник делал уроки, вернулась Катька. Мрачная как туча.
Сказала, чтобы брат тут же очистил половину их общего письменного стола - ей надо срочно написать письмо одному человеку.
Один человек служил в армии, и заставить Катьку написать ему письмо в нормальных условиях было невозможно.
Полгода не писала. А тут как увидела, что Доник работает, все в ее душе загорелось... Вынь да положь!
Доник не стал спорить.
Катька взяла одну из тетрадей Доника и не спрашиваясь вырвала оттуда двойной лист, из середины. Доник стиснул зубы и промолчал. Потому что если станешь спорить, то она назло тебе разбросает книги, сломает стол, разорвет учебники - она взрывоопасная.
Не встретив сопротивления, Катька поняла, что ей ничего не остается, как привести свою угрозу в исполнение и написать письмо. Она покопалась в сумке, вытащила ручку и поставила в верхнем правом углу страницы месяц и число. Потом уставилась на Доника злобным взглядом и спросила:
- Ты чем пишешь?
- Ручкой, - сказал Доник и вспомнил, что ручка у него чужая.
Наверняка Катька уже забыла, что сама оставила ручку брату. Сейчас начнется пустой скандал.
- Откуда у тебя эта ручка? - спросила Катька.
- Ну возьми, возьми, - Доник протянул ей ручку. Можно ли готовиться к олимпиаде в таких условиях?
Катька протянула наманикюренную лапку, взяла ручку.
- А мне чем писать? - сказал Доник. - Дай мне свою, зачем тебе две?
Катька было согласилась: у нее теперь в каждой руке было по ручке. И Доник только тут заметил, что ручки были совершенно одинаковыми - обе фирменные, черные, с какой-то рекламной надписью. Катька такую ручку на той неделе выменяла у себя в группе на пару австрийских колготок, если не врет.
Катька тоже заметила, что намерена отдать брату фирменную ручку. Она замерла - и глаза ее с бешеной скоростью носились между ручками, стараясь решить задачу: какая ее?
- Ты что, шутишь, да? - спросила Катька, наконец, поняв, что во всем виноват Доник.
- Честное слово, - сказал Доник, который сам безмерно удивился. - Я думал, у меня твоя. Что ты мне оставила.
- Да ты что! Я же ее на колготки выменяла.