Сделав два коротких вдоха и сосчитав до пяти, чтобы унять панику и бешено бьющееся сердце, (так советовал поступать в экстренных ситуациях ее преподаватель ОБЖ), Варя осторожно снова раздвинула ветки. Ей было страшно посмотреть на полянку, но она сделала над собой усилие и широко раскрыла глаза.
К дереву, стоящему у самой воды, была привязана маленькая белая дворняжка с черными ушами и хвостом, а напротив, в нескольких метрах от нее, стояли местные хулиганы и из рогатки стреляли в собаку камнями. Животное то скулило, то взвизгивало, когда в него попадал очередной камень. В некоторых местах появились ранки, из которых сочилась кровь. Видимо, развлечение продолжалось уже какое–то время.
Девушка застала экзекуцию в тот момент, когда расстрел временно прекратился, и палачи спорили, у кого лучше меткость. Красавец Сашка подбежал к собачонке и стукнул ее пальцем прямо в центр лба. Варя видела, как бедное животное зашлось жалобным визгом, и маленькие лапы задрожали от страха, но злобного парня собачий ужас не остановил. Яростно тыча пальцем в дворняжке в лоб, он кричал:
– Смотри, это я сюда попал!
– Нет, не ты! – спорил с ним его дружок Егорка Пермяков. – Твоя пулька ей глаз подбила, а моя в лоб попала.
– А пошел ты... – грязно выругался Сашка и повернулся к дружкам, – может, теперь на Пермяке мою местность проверим?
Компания довольно загоготала, оценив шутку лидера, но хватать Егора и привязывать его к дереву никто не стал: знали, он обиды прощает только Сашке, так как признает его силу и власть над ним. Но остальные никогда не уйдут от его мести, причем издеваться он будет изощренно, подло и мелко.
– Ты чо, Сашок, с дуба рухнул? К кому ручонки свои тянешь? – внешне спокойно произнес Егор, но смех сразу стих. Дружки молча наблюдали за развитием событий. Даже собачонка притихла, боясь своим визгом вновь привлечь внимание живодеров.
– Ладно, – угрожающе пошел на него Сашка, – пусть будет твоя, – но сказал он это таким холодным тоном, медленно растягивая слова, что Егор невольно попятился.
Варя стояла, будто вросший в землю соляной столб. Она не понимала, что происходит, и боялась пошевелиться, чтобы ее не заметили спорщики. Немного придя в себя, умная девушка не закричала, не заплакала, а тихонько выбралась из кустов и побежала звать на помощь, благо по мосту шли с работы люди.
Собачонку спасли, хулиганы убежали, но на всю жизнь в памяти у Вари остался образ Сашки, стоящего с перекошенным лицом, потного от усердия и переполнявшей его злости, яростно метающего взгляды на своих друзей. У Вари будто пелена с глаз слетела. Она вдруг поняла, что ничего прекрасного в его облике для нее теперь нет, что этот парень, казавшийся еще недавно таким восхитительным образчиком мужской привлекательности, на деле оказался мелким и жестоким подонком, способным на любую мерзость.
Она потом рассказала эту историю Ленке, надеясь, что та одумается, но влюбленная дурочка ничего не желала слушать.
– Вы совсем не знаете Сашку. Он такой…потрясающий! – твердила Лена. – Он всегда дарит мне подарки и, представляешь, – эти слова она говорила шепотом на ушко, – очень нежный в любви.
Лена мечтательно закатывала глаза, а на губах блуждала глупая улыбка. Именно тогда Варя поняла, какое это страшное чувство, любовь. Оно нападает, захватывает и будто парализует свою жертву, отключает ее способность здраво размышлять, руководит самыми низменными инстинктами.
А еще на всю жизнь Варя запомнила трясущийся от страха розовый животик, прикрытый слегка редкой шерстью. С тех пор Крепыш, так девушка назвала собачку за ее мужество, вот уже десять лет жил с ней. Когда Варя брала на руки ласковое и преданное животное, она сразу вспоминала тот ужасный день.
***
– Варя, ты чай с чем пить будешь?
– Что? – очнулась гостья от своих мыслей. – А что у тебя есть?
– Я сегодня плюшки пекла. Вкусные.
– Давай свои плюшки, – согласилась Варя, – все равно дома поесть не смогу.
– Васька опять дурит? – тихо поинтересовалась Лена, присаживаясь на соседний стул.
Варя горько отметила про себя эту привычку, сформировавшуюся за годы замужества. Лена не садилась, а именно присаживалась, готовая в любую минуту вскочить по зову мужа, или дочери, или свекрови, которая осенью сломала шейку бедра и теперь не вставала с постели. Сердце опять болезненно сжалось, непролитые слезы скопились в уголках глаз.
– Варь, да ладно тебе, – прошептала Лена, интуитивно почувствовав состояние подруги, – такая у меня судьба. Я уже смирилась. Главное, чтобы Машенька жила хорошо.
– Ты думаешь, у несчастливой матери вырастет счастливый ребенок, – с силой произнесла Варя. Она сделала большой глоток горячего чая и часто задышала, чтобы остудить жар, прокатившийся по обожженному горлу.