…
– Мы не хотим выдворять вас из страны.
Вот даже как.
– Я сербский гражданин. Вы не имеете права меня выдворить, здесь теперь мой дом.
– Вот и ведите себя как сербский гражданин. Гражданин должен подчиняться распоряжениям властей своей страны.
– А как же убийство Ани?
– Дело не закрыто. Оно будет продолжено, но другой оперативно-следственной группой. Привлекать вас было опасно с самого начала, вы знаете, почему мы на это пошли. Но Василий Никич сам теперь подозреваемый.
– Подозреваемый в чем? – спросил я – в этой бойне? У него убили племянницу.
– Мне вас арестовать?
Я помолчал
– Да нет. Не надо. Да вы и права не имеете, верно? Вы хоть раз в жизни кого-то арестовывали?
Молчание и было ответом. Я встал
– Знаете… есть такой фильм русский, там один полицейский говорит, меня принимали на работу полгода, а уволили за полдня. А сербский такой же фильм есть?
– До свидания.
…
До свидания…
Я все-таки позволил себе. Хоть и зарекся. Мне нельзя, если сорвусь, то уже не остановлюсь. Но я сорвался не сейчас, я сорвался тогда, когда согласился расследовать это дело. Надо было отказаться. И пофиг, что бы я думал о себе потом.
Ментовская жизнь – это и есть мой кайф. А я – кайфолом.
С..а.
Это наверное психоз какой-то. Не описанный медициной. Когда становишься зависимым от всего этого.
От чужого горя, которое привлекает тебя и на фоне него твои собственные косяки и проблемы кажутся такой мелочью…
От чужих тайн.
От преследования, от азарта охотничьей собаки.
От власти над чужими судьбами.
Человека, который во все в это втянулся – уже нельзя считать нормальным. У него повернута наизнанку шкала ценностей. Причем навсегда. Он настолько привыкает жить чужими жизнями и чужими бедами, что отвыкает жить своей.
Я так разрушил свою семью. Я теперь понимаю, как это произошло и почему. То, что происходило на работе – было… это было столь важным, что на этом фоне происходившее в семье, с подрастающим сыном, то, что говорила жена – казалось раздражающими мелочами. Я не испытывал ничего кроме раздражения, когда мне напоминали о семейных, отцовских, супружеских обязанностях, и так как то незаметно мы докатились до развода.
Это все в прошлом. Я даже не пытался ничего восстановить – разбитую чашку не склеишь и взрослого человека не изменишь, лучше не усугублять и попробовать сохранить хоть что-то, что еще возможно сохранить. А вот работа… работа раз за разом возвращалась ко мне, эта бешеная гонка за призом, который и не приз вовсе…
И переезд в другую страну, смена профессии – ничего не решили.
Я выпил еще. Потом еще. Потом я обнаружил, что рядом со мной сидит Лука и стоит чашка крепкого кофе…
Кофе на ночь. Бр…
– Выпейте…
Я выпил… меня чуть не стошнило. Я выругался
– Пейте, пейте…
Лука был трезв. Странно… еще две недели назад мы не знали друг друга, а сейчас мы – почти друзья. Это чертово дело объединило нас.
Чужая беда всегда объединяет. Хотя бы тем что она произошла не с тобой…
– Еще?
– Не… меня кондратий хватит…
– Кондратий?
– Сердечный приступ. Учи русский.
– Мы, сербы и так понимаем. Незачем учить.
Оно так. Русский и сербский конечно не то, что русский и украинский, но при желании понять друг друга без переводчика можно. Мы же понимаем, если надо.
– Ты как?
– Я нормально…
– Тебя не привлекают?
– За что? – удивился Лука
Ну, да. Вот тут полицейская практика нашей страны и Сербии сильно различается. У сербов если полицейский применяет оружие – это просто принимается как есть, он не проходит семь кругов ада, не пишет объяснительные. Здесь видимо, нет надзирающего прокурора, которому за счастье тебя в Нижний Тагил закатать. Сербским полицейским просто не понять некоторых аспектов нашей реальности – что например, получить оружие на постоянное ношение может далеко не каждый полицейский, что это зависит от хороших отношений с начальником РОВД, а так ходи безоружный, оружие выдадут, только если задержание, а противоправное поведение будь любезен пресекай. Как хочешь, голыми руками. Нигде в Европе такого нет, а у нас есть. У нас менты, опера, из тех, кому не пофиг – покупают травмат получше за свои деньги и с ним ходят. Это ни в сказке сказать, ни пером описать. Но и те, кому положен пистолет на постоянку – тоже покупают травмат, потому что любое применение оружия обставлено таким количеством бюрократических рогаток, что шанс попасть в Нижний Тагил очень велик. А если применил травмат – даже рапорт писать не надо, это вообще не считается применением оружия.