Разложив растения сушиться, Ева с Шутом спустились в гостиную, где капитан уже снимал с огня чайник. Он заварил чай для себя и для друга. Ева же срезала несколько листьев с нондивера, оставшегося на столе, положила в свою кружку и залила кипятком.
— Раскинешь камушки, именинница? — напомнил Шут.
Радость, охватившая Еву в момент, когда в гостиной появился Шут, теперь сменилась нервозностью и раздражением. Может, он только ради того и явился, чтобы узнать правду о чувствах другой девушки? Уж лучше бы с ними был сегодня Сомбер! Он, конечно, большую часть времени молчит, зато красиво играет на лютне.
Ева достала из серванта синий мешочек, развязала его и протянула Шуту.
— Подумай о ней, вытяни три камня и дай их мне, — сухо скомандовала она.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и на город опускались сумерки. Ева поглядывала на портрет, ожидая появления Дария, надеясь, что он развеет своим присутствием возникшее в воздухе напряжение. Шут все еще ковырялся в мешке, перебирая камни пальцами. Камушки звонко стучали друг о друга. Наконец он вытащил один, через некоторое время второй и третий — гладкие сиреневые аметисты.
Ева взяла первый, оценивая символ, начертанный на нем.
— Первый камень расскажет о твоих чувствах. Этот знак, — Ева показала Шуту символ, — говорит о серьезных чувствах. Не о влюбленности, не о похоти, а об искренней любви.
Ева сглотнула. Шут действительно кого-то искренне любит. Кого-то другого. Но разве можно было упрекать его в том, что он полюбил не Еву? Грудь сдавило, а на глаза навернулись слезы. Нет! Она должна взять себя в руки! Слезы для слабаков!
— Это настоящие чувства, которые… — Ева запнулась, но сделав усилие, продолжила: — … которые нужно беречь. За такую любовь стоит бороться.
Послышался смешок.
— Шут влюбился? — изумился Стром. — Ни за что не поверю! Ха-ха-ха!.. Не привирают ли твои камни, девочка?
«Хотелось бы», — вздохнула про себя Ева, ведь камни обычно давали верные ответы.
— Ну, что там дальше? — поторопил Шут.
— Второй камень расскажет о ее чувствах к тебе.
Ева рассмотрела символ. Сомнений нет: чувства Килана взаимны. Что же делать? Сказать ему правду — значит, собственноручно подтолкнуть его в объятия той девицы и самой потерять надежду на взаимность. Соврать? Ревность подсказывала, что этот вариант более разумный с точки зрения ее личных интересов. Ева вспомнила недавний разговор с капитаном: «Неуемная жажда власти, денег и любви могут оправдать любое безумство». Что ж, соврать сейчас — значит, совершить безумство. Это претило ее собственным убеждениям относительно чести и достоинства. Ложь запятнает ее совесть, а Шута, возможно, сделает несчастным. Могла ли она так с ним поступить? Имела ли на это право? Очевидно, что в этой борьбе ей не победить при любом раскладе. Так к чему лгать?
— Она тоже любит тебя, — тихо сказала Ева, и тысячи кошек заскребли в ее душе от этих слов. — Твои чувства взаимны, не сомневайся.
Шут задумчиво уставился на огонь в камине. Он хмурился, а вся его поза выражала смятение, доселе ему несвойственное.
— Что-то еще? — уточнил он.
— Да, — Ева потянулась к последнему камню, — третий символ: он расскажет о возможности вашего союза. Проще говоря, будете ли вы вместе.
Шут резко повернулся и забрал камень у Евы, бросив его туда, откуда вытащил.
— Достаточно того, что мы уже узнали, — улыбнулся он и тут же ехидно добавил: — Да и врут они все, камушки твои. Или же ты не умеешь по ним читать, — он ухмыльнулся и привычно сощурился.
Ева сердито фыркнула. Шут начинал ее бесить.
— С чего это такой вывод?!
— Нет у меня никаких серьезных чувств, ни к кому. И любви никакой нет, — отрезал он.
— Зачем спрашивал тогда?! — прикрикнула Ева.
— Я думал, ты скажешь, как ее соблазнить поскорее, — Шут закатил глаза и засмеялся, — а ты про любовь начала!
— Узнаю Шута, — отозвался капитан, закуривая трубку. — Не обращай внимания, Ева, он всегда такой дурак. Шут же!
Какой же он мерзкий! И как она раньше его не разглядела?!
«Свинья он, а не Шут», — решила Ева, убрала камни в сервант и взялась резать пирог.
Краем глаза она увидела Дария, спрятавшегося за дверью. Похоже, он незаметно выскользнул из портрета во время перепалки. Ева кивнула ему и, закончив разрезать пирог, отложила нож и откашлялась:
— Я хочу вам кое-кого представить, — объявила она. — Пока вас не было, я познакомилась с одним человеком. Сначала я испугалась его, но потом поняла, что он совсем не опасен, — Ева обернулась и позвала музыканта: — Дарий, выходи.
Дарий бесшумно вошел в гостиную. Ева едва заметно улыбнулась: ведь он мог бы просто влететь, но она знала, что ему нравилось представлять, будто его тело такое же осязаемое, каким было раньше, и все так же подчиняется всемирному тяготению. Ева ободряюще кивнула ему и повернулась к друзьям.