Мориус моргнул от неожиданности, расстегнул и снял плащ, повесив его на вешалку рядом со столиком. Лорд был очень худым, в глаза бросались узловатые суставы рук, а его бледность неестественно выделялась на фоне черной рубашки даже при тусклом рассеянном свете таверны. На левой руке блеснуло кольцо с крупным зеленым камнем — единственный цветной штрих в его образе. Мориус сел, сложил руки в замок и начал говорить:
— Я не из этих мест, но живу здесь давно. Много лет назад я покинул родные края. Мой отец, лорд, возлагал на меня большие надежды. Он был уверен, что я, как единственный наследник рода, стану его опорой и продолжу его дела. Еще в моей ранней юности он договорился с владельцем соседнего поместья, у которого была дочь чуть старше меня, поженить нас, объединив тем самым земли двух лордов. Довольно распространенное дело в наших краях. О, благодарю, — кивнул он девушке, принесшей чайник, и снова обратился к Еве: — Надеюсь, ты любишь белый чай?
Ева удивленно вскинула брови:
— Да, это мой любимый. Как ты узнал?
— Никак, — улыбнулся Мориус, — я сам его люблю.
Он звякнул заварником и наполнил чашку Евы, а потом и свою. В воздухе появился аромат жасмина. Ева опустила ложку в напиток, чтобы он поскорее остыл, а Мориус продолжил:
— Мой отец имел поместье и землю. В один из дней он сообщил мне о своих планах, однако я ответил, что вижу для себя другую жизнь. Отец очень рассердился и сказал, что откажется от меня, если я не забуду о своих глупых замыслах. Но я не забыл: я собирался уехать, чтобы учиться, и в мои планы женитьба не входила. Я напомнил ему о своем решении и покинул отчий дом, веря, что когда-нибудь родитель смягчится. Но как только я переступил порог, отец сдержал обещание. Я писал ему. Писал постоянно, но он никогда мне не отвечал.
Мориус замолчал. Ева внимательно слушала его, боясь сбить с мысли. Тихонько зазвучала лютня, которой вторила робкая флейта. Волшебные звуки музыки успокаивали, и Ева расслабилась. Теперь она совсем не жалела, что пошла с Мориусом — новый знакомец все больше ей нравился. Она уже не считала его жутким — напротив, за его хмурым взглядом она видела неутолимую тоску. Пока он говорил, Ева разглядела несколько небольших морщин на его лице: между бровями и на лбу. Выглядел он лет на тридцать пять, но держался так, будто был гораздо старше. Она хотела узнать о нем еще и, отломив кусок ржаного пирога с баклажаном, подала лорду, вырвав его из задумчивости.
Лютня продолжала нежно звенеть в опытных руках маэстро, а флейта отвечала ей нежной песней. Музыканты знали свое дело, благодаря чему таверна стала совсем уютной.
— С отцом мы больше никогда не общались, — продолжил Мориус. — Я думал, что он вычеркнул меня из своей жизни. Однако спустя много лет, когда я уже поселился здесь, пришло письмо, что отец скончался и лордом стал я, а поместье и земли переходят в мое полное владение. Бумагами занимался адвокат, но некоторые люди проведали, что у меня есть собственность на родине. Поползли слухи, что это не поместье, а целый замок. Меня и так здесь не сильно любили, а тут еще и узнали о моих деньгах. Люди стали шушукаться и выдумывать небылицы, о которых ты спрашивала сегодня. Меня это не волновало, а возвращаться в поместье я не собирался. Слишком много воспоминаний связано с теми местами.
— Почему же ты не уехал в другой город? Не начал все сначала? — спросила Ева.
— Я думал об этом раньше. Но очень уж мне полюбились горные хребты, что я вижу из окон своего дома. Там, откуда я родом, сплошь равнины да немного леса. К тому же не стоит забывать, что, куда бы я ни поехал, я остаюсь собой. И в новом городе родятся новые сплетни. Я считал, что люблю одиночество, поэтому всеобщий страх людей передо мной меня вполне устраивал. Мне было достаточно простора и воздуха гор, шума воды, падающей с вершин. У меня много книг, я заказываю их из-за границы. Изучаю медицину. Денег мне хватает: я назначил управляющего в поместье отца, и тот следит за хозяйством, за слугами, крестьянами. Они выращивают зерно и овощи на продажу. Также мы сдаем в аренду охотничьи угодья. Оттуда и деньги. На них я купил землю здесь и построил дом вдали от людей. Пашни дают неплохую ежегодную прибыль, и, благодаря отцу, который все-таки не вычеркнул меня из завещания, в деньгах я не нуждаюсь.
— Меня удивляет твоя откровенность, — сказала Ева. — Если ты не хочешь, чтобы люди знали что-то о тебе, почему мне тогда рассказываешь?
— Я сказал, что не страдал от одиночества все эти годы. Но что-то поменялось во мне спустя время, и я ощутил желание обрести друга. Как раньше.
— А что с тем другом? Который был раньше?
— А того друга больше нет.