Сгорая от нетерпения, я уселась у окна, выглядывая подъезжающую машину отца. Представляла, как мой личный железный конь будет смотреться во дворе, как будет блестеть на солнце идеально гладкая черная краска, как рев мотора вольется в мою душу, словно пение птиц в диснеевском мультике. Однако курьер от Жаннетт пришел раньше.
Это была коробка размером сантиметров семьдесят на пятьдесят и высотой еще около тридцати обернутая бархатной голубой тканью с белым атласным бантом в центре крышки. Несильно отличалось от предыдущих посылок. Открыв, я только и успела разглядеть фирменную коробочку айфона и несколько бутылочек, кажется, каких-то косметических средств, как из открытого окна раздался мотор машины и скрип ворот. Подорвавшись с места словно ужаленная, я помчалась со всех ног на улицу, второй раз за день чуть не навернувшись на лестнице.
Уже от дверей дома позади машины виднелось подобие прицепа только без бортиков, на котором стояло нечто высокое и удлиненное, накрытое брезентом. Просто так и не понятно, что под тканью, но я-то знала. Я чувствовала.
Я медленно подошла к прицепу, но все еще находилась на расстоянии десяти шагов от него. Дух захватывало от волнения и переполняющего счастья, когда папа начал отвязывать удерживающие брезент веревки. Я прикрыла ладонями лицо, как только ощутила наплывающие слезы, где-то глубоко в животе все сжалось, мышцы всего тела были в напряжении, но восторг маленького ребенка был настолько сильным, что хотелось прыгать и визжать от радости.
Я ждала этого несколько лет. И вот оно. Моя мечта находится в нескольких метрах от меня. Я всхлипнула.
Брезент отлетел в сторону. Шикарный черный Ямаха – породистый скаковой жеребец – отливал бликами солнца, закрепленный ремнями и блокировками на колесах.
— Потрясающий… — пробормотала я сквозь пальцы.
Папа довольной улыбкой повернулся в мою сторону, но я даже не заметила, что смотрел он совсем не на меня.
— Андрюша, сынок, с днем Рождения! Меня много лет не было в твоей жизни и на твоих праздниках в том числе. Хотелось сделать тебе подарок.
Я обернулась. Немного позади меня стоял мой сводный братец, с интересом смотревший на отца.
— Ну что! Надеюсь, ты умеешь ездить на мотоциклах, потому что теперь этот красавец принадлежит тебе! – произнес отец сквозь меня, словно я была призраком.
-9-
Очень странное ощущение. Живот сводит в голодных спазмах, периодически урча, кажется, матом. Но идти и есть мне совсем не хотелось. Не знаю, сколько прошло времени, и судя по взошедшим солнечным лучам, играющимся на полу моей комнаты, не меньше суток с последнего приема пищи. Да, есть мне не хотелось, но во рту все пересохло, а язык просто прилип к небу. Уверена, если бы я захотела что-то сказать, то не смогла бы и губ разомкнуть. Вода бы сейчас не помешала.
Вчера ко мне в комнату ломились сначала Ленка, потом Миша. Заходя в комнату, я заперлась на замок, а платить за выломанную дверь никому не хотелось. К моему окну подход без лестницы был невозможен. Да и чего ломиться в стекла запертого окна? Вставать я не собиралась. Наверное, они приходили звать меня праздновать мой день рождения. Отмечать то, чего больше нет.
Даже не знаю. Я не чувствовала зла, мне не хотелось набить милую мордашку Андрюши как обычно или накричать на папу. Хотелось лишь провалиться сквозь землю. Перестать видеть и слышать. Он же знал. Знал! Это было моей мечтой! Зла не было. Была боль где-то внутри груди, такая разъедающая словно кислота.
Андрей приходил под вечер. Шнырялся под моей дверью, что-то спрашивал. Не знаю. Не помню. Голоса папы я не слышала. Только его шаркающие шаги сквозь темноту. Из спальни в ванную и обратно. Так было ежедневно, поэтому привычно.
Рокот Ямахи был непривычен. Я думала, что более приятного для меня звука в мире не существует. Я ошибалась. Он резал мне слух, вырывал из груди сердце, разрезая ребра тупой ножовкой. Тогда я сорвалась с кровати и захлопнула окно.
Резкий рвотный порыв заставил меня дернуться, опустив голову к полу. Тело ненавидело меня всеми силами, желудок определенно съедал сам себя. Внутри все болело. Физически и морально, болело очень сильно, что я уже не отличала одну боль от другой. Пол остался чистым, ведь я уже очень давно ничего не ела.
Медленно сползла с кровати, распласталась на полу. Щекой прижалась к прохладному ламинату и смахнула с глаз рассыпавшиеся волосы. Рвотный позыв инстинктивно заставил меня раскрыть рот. Вкус был гадкий – зубы я тоже не чистила. Желание посетить душ всплыло само собой.