***
Ноющая боль в голове стискивала мне все мозги, вызывая страдания во всем теле. Мышцы ног гудели, глаза болели даже с закрытыми веками. Я дернулась, попытавшись перевернуться на правый бок, и шею тут же охватил спазм. Я простонала, прикрыв руками лицо, затем потерла щеки и попыталась разлепить глаза. По части потолка и цветочным обоям я поняла, что нахожусь дома. Еще раз потерла глаза: все болело жутко, а шея будто всю ночь была наклонена вправо, что сейчас болело лишь с одной стороны.
Во рту снова мерзко и сухо. Желание попить всплыло мгновенно. Медленно я попыталась встать. Почему-то заснула прямо на диване в гостиной, а не дошла до своей комнаты. Прошедшая ночь как-то не вспоминалась, как и мое возвращение домой, впрочем, я и не пыталась что-то вспомнить. Стянула ноги на пол, села ровно, вновь потерла щеки. Пальцы были какими-то липкими, будто вымазанные в каком-то варенье или сиропе. В первую секунду я подумала именно так, когда увидела свои красные ладони и пальцы.
Секунду. Это не сироп.
— Что за черт? — недоуменно глядела я сначала на руки, потом осмотрела себя, пощупала руки, ноги, живот.
Где-то же я измазалась в крови! Но ран на мне не было. Зато вся одежда была также испачкана багровыми пятнами.
Взгляд упал на пол. Измазано так, будто это был не мой дом, а скотобойня. Я повернула голову, чтоб оглядеть всю комнату.
— Андрей? — прохрипела я.
Парень сидел в кресле параллельно с диваном, боком ко мне. Мозг еще очень туго соображал, поэтому я не сразу поняла, в чем дело. Пришлось встать и подойти.
Брат сидел, откинувшись на спинку, широко расставив ноги, руки держал на подлокотниках. Лицо, измазанное в крови, исказилось в гримасе ужаса: широко открытые глаза, стеклянный взгляд уставлен прямо, рот приоткрыт, отчего щеки впали, и лицо казалось еще худее. В груди торчала рукоять большого кухонного ножа.
Андрей был мертв.
-12-
Даже не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я решилась дотронуться до запястья омертвевшей куклы сводного брата. Я просто уставилась на него, без мыслей, без чувств, без страха. Словно мой мозг все еще не мог разобрать реальность передо мной или – сон. Я просто стояла и смотрела. Не понятно: то ли ждала, что он вдруг моргнет, прикроет рот и растянется в своей привычной полуулыбке, то ли все это в один миг исчезнет, и я заново проснусь.
Но почему-то ничего не происходило. Вспотевшие пальцы слипались друг с другом, дыхание само собой стало хриплым. Я как потерянная собачонка начала озираться по сторонам, то потирая щеки, то обнимая саму себя, то теребя одежду, позабыв о крови. Спасительная кнопка «STOP» все никак не находилась.
— Эй…
Снова начала буравить взглядом Андрея.
Почему он не отвечает? Это не смешно. Не смешно!
— Хватит… — я ткнула пальцами по его подбородку.
Он был холодный.
Слишком сложно оказалось просто оторвать взгляд от его широко открытых помутневших и пожелтевших глаз. Становилось жутко, мозг постепенно осознавал происходящее, и сердце начало учащать темп, пока не стало буквально биться о ребра.
Мне стало страшно. В ушах отдавались стуки моего живого сердца, а перед собой я видела лишь эту неестественную гримасу смерти. Он больше никогда не улыбнется мне. Никогда.
В последней капле надежды я трясущимися кровавыми пальцами нащупала то место на охладевшем запястье Андрея, где должен был биться пульс. Конечно, ничего я не почувствовала. Кроме панического животного страха и холодеющих щеки дорожек от слез.
В каких-то рычаще-хриплых тяжелых вздохах я старалась не задохнуться, мозг отключился, я лишь видела эту ужасную картинку, озиралась по сторонам, но казалось, будто я за стеклом, толстым экраном телевизора.
Надо исправить! Исправить!