Нехотя, подруга согласилась на мое предложение. Как только телефон оказался в моих руках, я озвучила вторую просьбу.
— А можно мне сока? — делая вид, что набираю номер Жаннетт, попросила я.
Лена молча прошла на кухню и налила мне в стакан вишневого сока. Похоже, она уже не так опасалась, что встала прямо напротив меня. Именно этого-то я и хотела.
Вообразив великую неуклюжесть, я наигранно трясущейся рукой ухватилась за стакан, пригубила и затем в повороте словно случайно пролила содержимое прямо на шелковую домашнюю майку Лены. Та дикими от удивления глазами, совсем позабыв о телефоне, умчалась в ванную, бормоча ругательства в мою сторону.
Не теряя времени, я прихватила стул и подставила его под ручку двери ванной в упор, чтобы нельзя было открыть. Пока ничего не подозревающая Лена пыталась отстирать вишневое пятно с майки, я выдернула провод флешки, захлопнула ноутбук и положила его в сумку, куда кинула и телефон Андрея. В прихожей натянула кроссовки, сорвала джинсовку, схватила ранец и портфель.
Дорогу в эту квартиру мне стоило забыть раз и навсегда. Понятия не имею, как должен поступать друг в таких ситуациях, поэтому винить Лену мне было не в чем. Я бежала в сторону выездного шоссе, гадая, сколько у меня есть времени до того, как меня объявят в розыск, и мои фотографии будут развешаны по всему краю.
Этот город мне нравился. Я бы могла прожить здесь всю жизнь, но сейчас сильно сомневалась, что когда-либо еще смогу сюда вернуться.
-15-
Пейзаж неизменной картинкой проплывал где-то за окном. Я смотрела за стекло, но думать ни о чем не могла, кроме как об Андрее и папе. Не знаю, действительно ли я способна на такое.
Похоже на то.
Я раз за разом прокручивала утреннюю сцену в голове, каждые пять минут сдерживая порыв рыданий с рекой слез, лишающих меня четкой картинки мира. Существовало всего два вопроса, ответы на которые способны изменить мою судьбу.
Кто виновен в смерти Андрея?
Кто виновен в смерти папы?
Да, я вонзила нож в спину папы, но куда-то в область правой лопатки всего сантиметра на три или четыре, не больше! Это было какое-то секундное помутнение.
Услышав крик, я тут же выдернула нож, с ужасом наблюдая его у себя в руке. Отступилась на три шага назад и подняла глаза. Заведя правую руку на плечо, отец тяжело дышал и скалился. Увидел в моих руках нож с окровавленным острием.
Я выронила оружие, не понимая, как так вышло. Начала извиняться, снова плакать. Ведь это – не я. Не я!
Он не слышал.
Издав рык, отец сделал шаг навстречу, но, пошатнувшись, остановился и изменился в лице, расслабляя мышцы. Словно лишившись ориентира, он сделал еще два маленьких шага вперед, потерял равновесие и, не успев отступиться назад, упал, взмахнув руками.
Прямо об угол радиатора отопления. Папа ударился затылком прямо о батарею.
Я испугалась.
Он не приходил в себя, а лужа крови под ним казалась слишком темной и слишком большой.
Это все стресс, низкий болевой порог и отказ от заботы о своем здоровье. Папа однажды по ошибке зажег не ту конфорку и обжог руку, после чего потерял сознание на несколько минут. К счастью, в тот раз я была рядом и успела подхватить его, насколько мне позволяли силы.
Технически, я не виновата.
Всего лишь стечение обстоятельств.
Дьявол! Кого я обманываю? Я порезала собственного отца! Как, черт возьми, этот нож оказался в моих руках?
Сердце в груди билось как бешенное, а вокруг него, мерзко обжигая, закручивались в тугой комок черви. Словно я гнию изнутри. Дрожь прошла по всему телу, заставив дернуться в неконтролируемом спазме. Воздуха не хватало, но чем глубже я пыталась вдохнуть, тем сильнее внутри меня все сжималось, горело, жгло.
В восемь сорок вечера автобус въехал в Пермь. Я подловила его, когда успела пройти по трассе от своего городка, наверное, километра полтора или два. Идти на вокзал было глупо. Там камеры, а кто обратит внимание на девушку, заходящую в автобус по пути. Я села на самый последний ряд, скрыла лицо капюшоном, прижала к груди ранец, иногда искоса поглядывала на входящих и выходящих людей.
Ноутбук и телефон Андрея я выкинула в мусорный бак на последней улице перед выездом из городка. С собой лишь была джинсовка и рюкзачок с моим личным набором выживающего. Там, дома, спрятаться было негде. Ехать в другой город я не видела смысла. Пермь была самым знакомым и наиболее подходящим местом, чтобы скрыться. Я так считала. Но по приезде, выйдя из автобуса, я оказалась совершенно одна. Никто здесь не мог мне помочь.