-6-
— Саша!
Я проснулась от громкого голоса папы. Потерла ладонями заспанное лицо, потянулась. Отлежала руку в неудобной позе, согнутые колени затекли. Такое ощущение, что меня в прямом смысле слова переехали катком. Снова протерла глаза, зевнула. Часы, тиканье которых я уже не различала, показывали половину десятого. Ни разу не видела, чтобы папа вставал раньше одиннадцати.
— Александра! — снова его раздраженный голос. — Почему это Андрюша стоит у плиты? Готовить – это твоя обязанность.
«С каких пор?» — с возмущением подумала я. Никто не возлагал на меня никаких обязанностей, тем более по готовке. Я это делала только потому, что больше некому: прислугами обзаводилась лишь Жаннетт, а папа закрылся в своей комнате, оставив весь дом на мне.
Я не спеша встала, снова потянулась, заправила покрывало, поправила подушки. Из кухни доносился голос папы, но обращенный не ко мне.
— Поразительно! — наигранно удивилась я, пройдя до кухни и оперевшись о дверной косяк.
Андрюша в его парадном костюмчике и с фартуком поверх что-то жарил у плиты. Повернув голову, я наткнулась на недовольное лицо отца.
— Что? — я сложила руки на груди.
— Саша, я тебе вчера дал право выбора. Что ты решила? Не нравится? Я тебя не держу. Не нужно вести себя, как маленький ребенок. Приготовь нам завтрак, позаботься об обеде и ужине, — он задумался, — приберись. Веди себя как девочка.
— Вести себя «как девочка» отлично получается и у Андрея, — я покосилась на парня. — А я в служанки не нанималась.
— Саша!
— Пап, не нужно на нее злиться, — подал голос Андрей, — Саше нужно время, чтобы свыкнуться. Я взрослый и могу сам позаботиться о завтраке, обеде и ужине для всех нас. Мне не сложно, — он улыбнулся.
Отец смотрел на него восхищенным взглядом, пока парень накладывал еду на тарелки. Кажется, там была яичница-глазунья с отваренными овощами. Андрей поставил тарелки на обеденный стол для троих, и я убедилась, что не ошиблась насчет их содержимого. Папа с чеширской улыбкой сел за стол и тут же начал уплетать за обе щеки. Андрей повесил фартук и сел рядом.
— Саша, я и для тебя приготовил. Присоединяйся, — снова его широкая улыбка и светящиеся голубые глаза. Ненавижу.
Я покосилась на свою порцию. Выглядело аппетитно. Живот потянуло: во мне проснулся утренний голод, а запах яичницы лишь усиливал желание.
— Пап, — я решила даже не отвечать на предложение Андрея, — почему мне нельзя собаку? Ты вчера не ответил.
Для меня этот вопрос был принципиальным. Я должна была обратить на себя внимание папы, понять, что ему не плевать. Ведь он же меня любит. А Андрей просто новая игрушка. Да, крутая, современная, на радиоуправлении. Но в душе он на самом деле любит того старого потрепанного мишку, которого не заменят никакие другие машинки и пистолетики. Я знаю.
— Не начинай, — отмахнулся папа сквозь набитый рот.
Странно было видеть его вот таким. Сидящим за обеденным столом, с удовольствием уплетающим еду в десять утра, а не в зашторенной темной комнате за компьютером среди кучи немытых кружек и тарелки с остывшим завтраком.
— Андрюш, очень вкусно! Ты такой молодец!
Я фыркнула. Он его похвалил?
— Андрюш, — язвительно начала я, — ты гордись. Он тебя похвалил. Мне за обеды он не говорил даже спасибо.
За эти слова отец одарил меня озлобленным взглядом и, кажется, не сказал ничего только потому, что активно жевал яичницу с овощами. Братец же абсолютно точно чувствовал себя не в своей тарелке: искоса поглядывал то на отца, то на меня и копался в тарелке, медленно слизывая с вилки маленькие кусочки моркови и зеленого горошка. Ей богу, жалко выглядит.
Я поморщилась. Папа покрутил головой, словно смеялся, но продолжил молчать.
— Почему мне нельзя собаку, — настойчиво повторила я.
Смешно, не так ли? Мне восемнадцать, я могу позволить себе жить в отдельной квартире, но вынуждена выпрашивать у отца разрешения завести пса. Я понимаю, что могу совершенно спокойно пойти и купить кого угодно – хоть морскую свинку Клаву, хоть пони Джеральда, хоть крокодила Хоррхи. Но… Мне нужно его одобрение. Я натренирую щенка, и, может, тогда он заметит?