– Но мой парень сейчас придёт. – Валери вдруг опомнилась, вспоминая об обещании, данном Жаку. – Я дала слово его подождать здесь.
– Ну что вы, моя машина стоит сразу за углом. Ваш парень и глазом не успеет моргнуть, как вы вернётесь. Вы же не боитесь меня? – обеспокоился он, словно читая её мысли. – С чего бы молодой цветущей особе бояться немощного старика? – он усмехнулся, давая понять тем самым, что абсолютно безобиден во всех отношениях.
– Ну хорошо, – Валери выдохнула из себя всей грудью груз ненужных сомнений и, гордо распрямив плечи, настроилась на позитивную волну, принимая предложение собеседника. – Только минут на пять, не больше, договорились?
– Как скажете, мадмуазель, – вымолвил тот, галантно снимая перед девушкой шляпу, после чего снова водрузил её на голову, обременённую очаговой лысиной на макушке, и своей вальяжной походкой, опираясь на трость, зашагал в сторону дороги. Валери послушно проследовала за ним.
– А вот и моя машина, – указал он на одиноко припаркованный у обочины дороги чёрный мерседес с плотно тонированными стёклами, за рулём которого сидел водитель. – Сейчас, одну минутку, они у меня в бардачке лежат, – уточнил мужчина, направляясь при этом к задней правой двери автомобиля.
– Но бардачок совсем в другом месте, – возразила Валери, когда незнакомец распахнул заднюю правую дверцу автомобиля прямо перед ней и спокойно взглянул ей в глаза.
– Пожалуйста, присаживайтесь на переднее сиденье. Здесь вам будет удобней, чем сзади, – заверил он. – И потом, в машине гораздо теплей, чем стоя полураздетой на тридцатиградусном морозе.
Валери в растерянности смотрела на распахнутую перед ней заднюю дверь автомобиля, не находя логического объяснения словам, которые явно расходились с реальностью. Девушка будто вросла в землю, не в силах принять нужное решение, в то время как незнакомец что-то быстро бормотал, правда, его слов она почему-то уже не могла разобрать. Мозг как-то сам собой отключился, и Валери просто стояла и слушала его монотонное бормотание, не понимая толком, чего он от неё хочет. Ей вдруг стало невероятно холодно, отчего она затряслась, будто на улице вместо жаркого лета и вправду стоял тридцатиградусный мороз, после чего послушно опустилась на заднее сиденье машины, не проронив при этом ни слова. Аккуратно захлопнув за ней дверь, господин с тростью, неспешно обойдя машину, опустился на сиденье возле неё. Затем водитель завёл мотор, и автомобиль плавно двинулся с места.
Когда Жак вышел из храма, то не смог обнаружить своей подруги на обусловленном месте. Набрав её номер, он услышал лишь запись автоответчика: «Привет! Это Валери Бонет. В настоящий момент я не могу ответить на звонок. Оставьте своё сообщение после короткого сигнала, и я непременно свяжусь с вами».
Жак, испытывая сильное волнение, стал метаться из стороны в сторону, бросаясь от одного прохожего к другому в надежде выудить у них хоть какую-то информацию об исчезнувшей девушке, но те в ответ лишь разводили руками. Несмотря на все его старания, Валери так и не объявилась.
Глава восьмая
Глава восьмая
Онанизм – разновидность жестикуляции, ведущая к эякуляции.
Неизвестный автор
Москва. Бережковская набережная. 00:20 по местному времени.
Стояла глубокая ночь, когда Аркадий Валерьевич Великий открыл ключом дверь своего пентхауса в самом центре Москвы на Бережковской набережной. Перешагнув порог своей квартиры, он хлопнул за собой тяжёлой металлической дверью, закрыв её на несколько замков изнутри, и, присев на стоящее у двери кресло, стал старательно стягивать с себя чёрные Дерби G26 известной итальянской марки Kiton – туфли из крокодиловой кожи на шнуровке с миндалевидным мысом, украшенным перфорированным узором, стоимостью более семи тысяч долларов, доставленные напрямую из Милана в его рабочий кабинет пару дней тому назад, и вот сегодня, так сказать, состоялся их торжественный дебют, который явно не увенчался предполагаемым успехом. Несмотря на мягкий и эластичный материал, туфли настолько сдавили Великому и без того больные суставы, что он как можно скорее попытался избавиться от них. Аркадий Валерьевич никогда не экономил на самом себе, отчего всё в его жизни было только самого высшего качества. Марочные вещи, обувь, машины, квартиры, дома – в общем, всё то, чем окружает себя человек, когда дорывается до денег и славы. Хотя нельзя сказать, чтобы Великий купался в лучах славы, но вот в деньгах он явно не испытывал никакой нужды. Марочные вещи Великий выбирал только из последних коллекций ведущих кутюрье. Лучшая обувь приобреталась им обычно на один сезон, после чего тотчас выкидывалась как недостойная боле его внимания, ведь она, по мнению законодателей моды, так быстро выходит из тренда. Что касательно машин, у Великого их имелось целых шесть. Вопрос – зачем, ведь сдать на права он не удосужился, а на работу и с работы его всегда забирал личный водитель на служебном автомобиле. Так что транспортные средства одиноко пылились в его подземных гаражах, оправдывая наличие многочисленных парковочных мест. Несколько квартир в Москве в самых элитных многоэтажках и два загородных коттеджа, в которых Аркадий Валерьевич появлялся лишь пару раз в году, и то по большой необходимости. Даже за очень неприметную на вид входную металлическую дверь элитной квартиры на Бережковской набережной, по факту изготовленную из пуленепробиваемых материалов, собственник жилья выложил немалые средства. Спрашивается, для чего всё это? Ведь Великий всегда отличался лояльностью к действующей власти, никогда не относился к её ярым оппозиционерам и тем более ни к каким ОПГ, к которым могли в любое время суток нагрянуть силовики. Тогда зачем ему понадобилась пуленепробиваемая дверь в здании с консьержем, вдоль и поперёк оснащённом видеокамерами? Ответ довольно прост и понятен: ради душевного равновесия, за которое он не скупясь выкладывал любые суммы. Для широкой общественности не являлось секретом холостое положение Великого. А его престарелая сестра жила уединённо в двухкомнатной квартирке панельного дома ближнего Подмосковья, доставшейся ей в наследство от матери. После гибели супруга и единственного сына в автомобильной катастрофе Лопухина очень сильно сдала и кроме брата, которого видела в лучшем случае раз в год, ни с кем не общалась, ведя затворнический образ жизни на довольно скромную пенсию в размере одиннадцати тысяч рублей, чего с трудом хватало на скудное пропитание.