– Энни? – растерянно окликнул Адам, оглядываясь по сторонам. Но в ответ лишь услышал грубое эхо, долетевшее до его слуха с опустевшего бульвара, прежде заполненного людьми. Городское освещение вмиг погасло, а и без того хмурое небо мгновенно заволокли густые чёрные тучи, погружая город в кромешную мглу.
– Энни! – закричал Адам и побежал на ощупь в поглотившей его тьме, как вдруг где-то впереди мелькнул наполненный светом силуэт. Адам не раздумывая устремился за ним. Он и не заметил, как очутился посреди выжженного огнём пустыря. Адам усиленно вглядывался в пустоту, пытаясь вырвать из неё хоть какие-то образы. Где-то вдали снова возник всё тот же силуэт. Это была Энни. Следом за ней, восседая на вороных конях, неслись всадники, одетые в длинные чёрные мантии, подолы которых свешивались до самых стремян.
– Энн, берегись! – воскликнул Адам и с ловкостью проворного барса бросился к ней. – В сторону! – повторял он на бегу, но она не слышала его, удаляясь всё дальше и дальше.
– Энн, подожди меня! – Адам с новой силой рванулся к девушке. Всадники будто призраки рассеялись во мраке ночи, когда он ухватил её за запястье и резко притянул к себе. Энни обернулась. Её лицо представляло собой обожжённую массу с лоснящейся коркой кожи, залитой кровью, а тело охватывало незримое пламя, пожирающее её плоть изнутри. От неожиданности Адам резко подался назад.
Глаза Энни налились кровью, и она начала что-то бессвязно бормотать, нашёптывая некое заклинание. Только теперь Адам заметил массивную книгу в её руке, которую она прижимала к груди. На обложке крупными буквами было написано: «Халдейская книга чисел».
В какой-то момент девушка затихла, наклоняя голову немного вправо, измождённо глядя ему прямо в глаза, внимательно изучая, будто видела его впервые. Её взгляд наполнился невыносимой болью и отчаянием, какие только могла испытывать истерзанная болью плоть.
– INSEGNIMA! – вдруг прокричала она, выпуская книгу из рук и подаваясь немного вперёд, протягивая к Адаму свои обожжённые ладони, из которых тотчас вылетел светящийся энергетический шар и, метнувшись к Адаму, пронзил его прямо в грудь. Свет мгновенно опутал всю его плоть, скользя по телу, устремляясь вниз и парализуя конечности.
Адам Рид, как попавший в капкан хищник, заревел от нестерпимой боли, проснувшись в своей квартире, едва не упав с кровати. Пот проступил на его побелевшем от напряжения лице. Внезапные судороги пронзили мышцы от ступней до самых бёдер. Боль поражала такой интенсивностью, что Адам, не в силах сдержать очередной стон, хватался за онемевшие ноги. Клонические судороги, выражающиеся быстрыми и непродолжительными сокращениями мышц, уже довольно долго терзали его. Злоупотребление табаком, без которого Адам просто не представлял себе своей жизни, безусловно, сыграло немаловажную роль, усугубляя процесс страданий. Сколько раз он давал себе обещание бросить курить! – но эта зловредная привычка, действуя как любой навязчивый паразит, столь прочно засела в его мозгу, что вырвать её оттуда без посторонней помощи не представлялось возможным, как и его неуёмную страсть к кофеину, который он поглощал ежедневно в огромных количествах. Это, несомненно, накладывало отпечаток на его и без того подкосившееся здоровье, давно требующее серьёзного медицинского вмешательства. Впрочем, времени на себя у Адама никогда не хватало, так как работа в крупнейшем полицейском департаменте Лос-Анджелеса всегда была для него на первом месте, отнимая всё свободное время и лишая его, по собственному убеждению, права на тихую семейную жизнь.
Адам принял вертикальное положение, разминая руками поражённые части тела, как он обычно делал в подобных ситуациях. Спазм стал понемногу отступать, и кровь снова хлынула в одеревеневшие конечности, вдыхая в них новую живительную энергию. Адам тяжело выдохнул. Включив лампу-ночник и щурясь от резко брызнувшего в глаза света, он стал осматривать обстановку, всё ещё силясь понять, где находится: спальня в стиле минимализма, большая широкая кровать посреди комнаты с двумя прикроватными тумбочками из натурального дерева по бокам, высокий шкаф по правую сторону от двери и французские окна высотой в три метра. Адам всегда ценил простоту в интерьере и наличие в нём только всего самого необходимого, без всяких декоративных нагромождений в виде «бутафорской белиберды», как он обычно отзывался о раздражающих его излишних предметах интерьера. Всё это, по его мнению, лишь захламляло жилище и мешало сосредоточиться на чём-то более важном.