– Ну наконец-то вы очнулись, – улыбнулась она и немедленно нажала на кнопку вызова, расположенную у больничной койки. – Мы с нетерпением ожидали вашего пробуждения, – заверила она, после чего в палате появился доктор. Это был врач международного уровня, специализирующийся на опухолях и аневризмах головного мозга, Такаши Фурукава. Рост ниже среднего, чёрные волосы и глаза, стройного телосложения. Поверх одежды был наброшен врачебный белый халат.
– Рады вашему пробуждению, – произнёс он и вплотную приблизился к понтифику, касаясь рукой его плеча. – Как вы себя чувствуете?
– Вроде неплохо, если не учитывать то, что жутко болит спина и голова, – при этих словах он снова попытался встать, но бессилие вновь пригвоздило его к кровати. Заметив это, врач аккуратно приподнял понтифика, усердно усаживая в постели и заботливо подкладывая подушки под его спину.
– А теперь как?
– Так намного лучше, – тяжело дыша, ответил папа. – Что со мной произошло?
– Вас нашли в архиве без сознания. Сперва подумали, что вы умерли, так как пульс не прощупывался и дыхания не регистрировалось, а потом, спустя несколько минут, вновь забилось сердце и обозначился пульс. Потом вас отвезли в клинику Джемали, а оттуда уже доставили сюда.
– Я стал задыхаться на ровном месте, – признался папа, припоминая недавние события.
– Возможно, это ларингоспазм – замыкание голосовой щели, блокировавшей доступ воздуха в лёгкие, – пояснил врач. – Однако, пока вы оставались без сознания, мы провели полное обследование всего вашего организма.
– Ну и как, жить буду или же Господь всё же намерен призвать меня к себе?
– Никаких аномалий в ваших лёгких не найдено. С ними как раз у вас всё в порядке.
– А с чем тогда не в порядке? – с иронией подметил святой отец, пытаясь понять, к чему тот ведёт.
– Вы помните наш с вами прошлый разговор, когда вам впервые поставили диагноз?
Папа кивнул.
– Тогда опухоль имела небольшие размеры, поэтому хирургическое вмешательство не требовалось. И мы решили наблюдать, как она себя поведёт, так как это всегда непредсказуемо, – продолжил Фурукава.
– Да, я помню. Вы уверяли меня, не стоит волноваться, ведь и с такими диагнозами можно порой прожить не одно десятилетие.
– Всё верно, – согласился доктор. Волнение читалось на его лице, отчего он нервно теребил врачебное заключение в своих руках.
– Вы хотите сказать, время операции пришло? – папа задумчиво глядел на врача.
– Дело в том, – осторожно начал доктор, набираясь смелости, – что опухоль довольно быстро и агрессивно разрослась и перешла теперь в активную стадию метастазирования, результатом чего стало поражение основных сосудов и нервных волокон головного мозга, что напрямую влияет на процесс жизнеобеспечения организма. На сегодняшний день мы не можем провести операцию, так как при хирургическом вмешательстве высока вероятность летального исхода. Мы не имеем права от вас этого скрывать, – сдержанно заключил Фурукава.
– Вы хотите сказать, что опухоль неоперабельная?
– Боюсь, что так.
– Сколько мне осталось? – понтифик натянул на грудь простыню, так как ощутил резкий озноб во всём теле.
– Месяц-два, – с сочувствием сообщил доктор.
– Раз так, то нет никакого смысла проводить последние дни жизни на больничной койке, верно? – после некоторого раздумья сделал свои выводы святой отец. – Когда вы выпишете меня?
– Не думаю, что нам следует торопиться. По крайней мере пару дней вам нужен полный покой.
– Но я не могу ждать так долго. Это отнюдь не безопасно.
– Насчёт безопасности можете не волноваться. Люди Квестора контролируют территорию клиники.
– Я вовсе не о том. Пригласите ко мне Бруно Конти. Мне срочно надо с ним переговорить.
– Не думаю, что вы сейчас в состоянии принимать кого бы то ни было.
– Моё решение не обсуждается, к тому же дело не терпит отлагательств.
– Хорошо, как пожелаете, но я бы вам не рекомендовал сейчас этого делать, учитывая ваше состояние.
– Пригласите, – настоял папа, тяжело дыша. – Я знаю, что делаю.
– Конечно, как пожелаете, понтифик, – при этих словах доктор удалился.