«Когда ты перестанешь гнаться за призраками прошлого и увидишь, что я рядом, увидишь во мне того, кто я есть для тебя на самом деле… Тогда эта мука закончится».
Принцесса клана Куран снова и снова прокручивала в голове слова старшего брата. С первой половиной всё было понятно. Разобраться с мыслями о Зеро — её основная задача. Однако было так сложно перестать беспокоиться о нём: столько лет они жили в одном доме, словно родные брат и сестра. Ссорились и мирились, пока Юуки тайно (или не очень) вздыхала по Курану Канаме, который при встрече улыбался ей. Теперь же всё поменялось местами, только будто вывернулось наизнанку: она жила с Канаме как брат с сестрой, но которые с детства обручены, и тайно думала о Зеро, которого она не видела уже давно, но точно знала — при встрече он точно не улыбнётся ей.
А вторая половина высказывания чистокровного была сложнее. Кем Канаме был для неё на самом деле? Она уже сказала ему, что роднее его у неё уже никого не было. Он долгие годы находился от тогда ещё Кросс на внушительной дистанции без возможности встать рядом, а потом вдруг резко, поправ все законы и принципы в мире Юуки, взял её за руку и ввёл в свой мир, объявив, что он принадлежит и ей. Всё это было похоже на сюрреальную сказку.
Очевидно, что Канаме был для неё началом и концом целой Вселенной, даже двух: канувшей в Лету жизни стража Академии и новой, возродившейся жизни принцессы вампирского мира. Разве этого мало?
— Первый король общества кровопийц… Его звали Куран Канаме… — перескакивая через строчки написанного текста, невнятно произносила Юуки. Слабо, но до неё доходил смысл слов из учебника. Она ненамеренно наложила образ древнего вампира на своего брата и подумала, что, возможно, Канаме хотел бы видеть её своей Королевой. Точнее хотел, чтобы она увидела в нём своего Короля.
Король и Королева — два столпа, на которых держится кровавая сторона общества. Ныне упразднённых, двое нерушимых, неразлучных, рождённых чтобы быть вместе — двое Куранов, как повелось ещё десять тысяч лет назад. Юуки со вздохом отметила, что она была лишь жалкой принцессой: всеми оберегаемой, хрупкой, слабой, нерешительной в чувствах. Но не Королевой.
Снова в глазах застыли слёзы, и Юуки захлопнула книгу. Что же надо изменить в себе, чтобы если не быть равной, то хотя бы приблизиться к нему?
— Я сильная, — шептала она себе, сжимая ладони в кулаки. — Я Куран.
Сейчас она ещё в это не верила. Но отчаянно старалась убедить себя, чтобы поверить после.
Мысли требовали расслабления, и принцесса подошла к шкафу, где хранилась художественная литература. Выбрав наобум произведение, даже не глядя на название, она вернулась к своему нагретому на ковре месту. Открыв печатное издание и пролистав в спешном чтении несколько страниц, Юуки поняла, что нарвалась на любовный роман.
Любовный роман! Даже вещи в этом доме были против неё.
Принцесса и со своими-то чувствами разобраться не могла, куда там переживать о чужих да вымышленных. Ещё и диалоги были до невозможного топорными и приторными.
«— Я страдаю. Смотрю на тебя и не могу понять, что ты ко мне испытываешь.
— Да как ты можешь такое говорить! — воскликнула она. — Я желала тебя с самого дня создания этого мира. В моменты одиночества я представляла себе твои объятия, губы и прикосновения…»
Объятия. Губы. Прикосновения.
Какой бы глупой ни была героиня книги, но Юуки чувствовала, что глубоко понимает её.
Юуки признавала это только наедине с собой. Ещё в Академии, когда она была просто девочкой, нечаянно спасённой Принцем вампиров, её воображение часто рисовало ей яркие сцены: Канаме, в белоснежном пиджаке с чёрной окантовкой, сиявшем ещё сильнее при свете луны, проводил тёплыми ладонями по её спине, потом расстёгивал её форму, с самодовольной улыбкой наблюдая, как Юуки, запрокинув голову назад, краснела тем сильнее, чем ниже опускались его пальцы. Его руки настойчиво поглаживали её ягодицы и бёдра, медленно спуская чулки вниз… И на этом моменте Кросс чаще всего становилось стыдно. По большей части от того, что она понимала, была уверена — этому никогда не произойти. Она ведь была обычной девчонкой, которой повезло стать для самого популярного юноши Академии больше, чем прохожей в коридоре учебного сектора.
А потом ей сказали, что она обручена с ним. Что она его суженая и избранная, что она его вторая половина, потерянная на долгие годы и оберегаемая им издали. Что теперь интимная близость не была запретной темой и чем-то невозможным. Напротив — это то, чем они, соскучившиеся друг по другу, должны были заняться в первый же день по прибытию в родной особняк. Но слишком много горьких чувств в тот день смешалось в их душах, так что им обоим было совершенно не до этого. Но что теперь?
«Ах, я люблю тебя! Обними меня, крепче обними!» — исступлённо выражала свои желания недалёкая героиня книги, и Юуки, уже не придавая значения тому, что происходило на страницах, думала, что со времён Академии её чувства не изменились. Их стало сложнее воспринимать из-за прочих препятствий. Но принцессе Куран по-прежнему хотелось, чтобы сильные руки Канаме гладили её бёдра, спуская чулки вниз…
Неожиданный стук в дверь отвлёк Юуки от неприличных мыслей. Она настолько погрузилась в размышления, что даже не заметила приближения Сэйрэн.
— Юуки-сама, не желаете чай? — вкрадчиво и максимально участливо спросила слуга. Всегда пунктуальная, вежливая и собранная, Сэйрэн была настоящей находкой для дома Куран.
— Нет, — замотала головой Юуки и продолжила говорить, спешно убирая роман под учебник: — Я выпью вместе с Канаме, когда он вернётся. Он же обещал, что приедет сегодня…
— Канаме-сама только что прибыл, — официальным тоном заявила Сэйрэн. — Он поднимается к Вам.
Закрыв за собой дверь, Сэйрэн оставила Юуки в состоянии грустной радости. Он снова приехал (а куда же ему деваться?), но она всё ещё не подготовилась к реферату, который задал Айдо и материал которого они с Канаме условились вместе повторять. Повторять просто было нечего, если только брату не станет интересно увидеть, как Юуки бичует саму себя. Только теперь при нём, а не наедине с собой.
Вот уже его лёгкие шаги, помноженные эхом, были слышны в коридоре. Юуки встала, чтобы поприветствовать его, и поправила на себе платье. «Интересно, — быстро подумала она, пока Канаме проворачивал ручку двери, — а это платье ему понравится? Он сам его выбирал, но я ни разу ещё не надевала…»
— Юуки.
— Онии-сама!
Руки и щёки Канаме ещё были холодными после мороза, но объятия — неизменно тёплыми и родными. Чистокровный слегка отстранился и окинул взглядом свою принцессу — шёлковое голубое платье изящно подчёркивало её грудь и талию, а короткие рукава открывали вид на нежные плечи девушки.
— Ты восхитительна в этом, — сказал он, целуя её руку. Юуки зарделась — она получила ответ на молча заданный вопрос. — Как идёт подготовка к занятию по истории?
Отвлёкшись от приятных мыслей о собственном виде, которые, как ни странно, были ей в новинку (ранее никогда она не думала о том, как выглядит перед Канаме), Юуки начала соображать, что ответить. Но Канаме, как обычно, был проворнее неё. Подняв с пола позабытые после его прихода книги, он с пристрастием оценил обе и насмешливо хмыкнул.
— Вот чем ты развлекаешься, когда ни я, ни Айдо за тобой не присматривают, — с нарочитой строгостью сказал чистокровный и постучал пальцем по обложке любовного романа. — Не лучший образчик романтической литературы.
— Да я не… — Юуки запнулась, покраснев ещё больше, теперь от стыда. Набрав в лёгкие воздуха, она высказала: — Я просто решила отвлечься после длительной подготовки к истории!
— Что ж, — кивнул Канаме, возвращая злосчастный роман на место, а затем, поманив Юуки за собой, сел на диван и раскрыл учебник. — Давай проверим, чему ты научилась.