- Забирайте работы домой. Проверите, а завтра к восьми принесёте. И не говорите мне, что это запрещено. Я и сама знаю.
- Не будем, - сказала АлиСанна. Она аккуратно сложила недопроверенные тетради в плотную папку, сунула её в свою сумку и встала. Остальные тоже.
- Проверенные тетради мы должны положить к вам в сейф, - напомнила Ульяна Оксане Савельевне.
- Идите домой. Я сама положу. И никому ни слова.
Через два часа, сбегав по домам, переодевшись, приняв для бодрости душ и купив разных вкусностей, чтобы коротать ночь, они собрались у АлиСанны в квартире. Любимый Муж был на сутках. Но в наличии имелись встревоженные и недоумевающие свёкры, временно живущие у них. Они с удивлением смотрели, как сноха и её подруги притащили в большую комнату стол с кухни, поставили его посредине и водрузили на него настольную лампу.
- Нам всю ночь работать, - предупредила свёкров АлиСанна. – Мы постараемся потише, чтобы вас не будить.
- Да ничего, ничего. Мы крепко спим. Работайте, девочки, - сочувственно протянула свекровь. А через полчаса постучала в комнату и внесла полный поднос еды.
- Что это с ней? – удивлённо спросила Соня, наслышанная о непростом характере женщины, когда дверь закрылась.
- Она как-то местами, временами, - невесело улыбнулась АлиСанна, - иногда душа человек. А иногда – просто караул. Нам повезло, что сейчас первый вариант.
- Ладно, у нас не девичник, а выездное заседание методического объединения, - невнятно сказала, жующая пирожок Элла. – Сейчас подкрепимся и начнём.
И они начали. За окном стемнело. Они выключили люстру и работали только при свете настольной лампы.
- У нас заседание не методического объединение, а тайного марксистского кружка, - посмотрев на зелёную лампу засмеялась АлиСанна и тут же душераздирающе зевнула. Она была единственным жаворонком среди подруг, и ей ночное бдение давалось тяжелее, чем всем.
- Точно, - фыркнула Ульяна, - а это свежие номера газеты «Искра».
- Ну-ка цыц, шарманки, - прикрикнула, отсмеявшись, Элла, - я из-за вас третий раз начинаю с начала очередную работу читать. А тут такой шедевр, что нужно каждую букву проверять.
- Что такое, так плохо? – испугалась АлиСанна. – Чья работа?
- Ключевского твоего. Да не плохо, а смешно. Как вам такое? – И она с выражением зачитала: «Базаров почти каждый день ходил в деревню и приставал к мужикам».
- С разговорами он приставал, - зачем-то пояснила педантичная Соня. Будто остальные не знали.
- Да в курсе я. Но здесь-то про разговоры ни слова. Всё исчерпывающе и однозначно. Повторяю для тех, кто в бронепоезде: «Базаров почти каждый день ходил в деревню и приставал к мужикам».
- Ужас какой, - не выдержала и засмеялась АлиСанна. Остальные за ней.
- Так вот он какой, Базаров. А мы-то и не знали. Думали – любовь к Одинцовой. Какая Одинцова! Зачем ему Одинцова? Он в деревню ходил!
- И к мужикам приставал!
- Это же не экзаменационное изложение с элементами сочинения! Это прорыв в литературоведении!
- Исследователи творчества Ивана Сергеевича Тургенева отдыхают. Открытие века сделал выпускник средней общеобразовательной школы города Москвы номер 3967 Михаил Ключевский. Учитель – Перезвонова Алиса Александровна. Оркестр! Туш! Па… Па… Па… Па-па-па-па-па-па…
- Элл, тише ты! Всю квартиру на уши поставишь!
- Ой, пардон! Забыла я! Алис, запиши этот шедевр.
- Я его теперь никогда и так не забуду.
- Действительно, это равнозначно тому, что ты мне про маньячную фигуру и охреневшего коня рассказывала…
- Это вы о чём? Я про коня и маньяка не слышала! – Элла отодвинула тетрадь, сняла очки и со вкусом потянулась. – Что маньяк с конём делал?
- Да они не вместе, - засмеялась АлиСанна. – Они по отдельности. Это мои, когда ещё помладше были, написали.
- Расскажи! Хоть отвлечёмся немного.
- С кого начать?
- С маньяка!
- Один мой мальчик написал: «Всю ночь по-над водой маньячила чья-то фигура».
- Боже мой! – застонала Элла и ткнулась лбом в стол. – Фигура! Маньячила! Какое чувство языка!
- Ага. Просто будущий Стивен Кинг.
- А про коня?
- Мы писали изложение про лошадь. И там было что-то вроде того, что конь болел и хирел.
- Мне уже страшно представить, что они тебе понаписали!
- Правильно боишься. Потому что Таня Коваленко написала, что конь охренел! Кстати, были и другие, схожие по звучанию и написанию варианты. Но я их озвучить не могу. Мне воспитание мешает.
- Не-е-ет! Я больше не могу смеяться. Хватит издеваться, Перезвонова! Не будь я филологом, не поверила бы, что можно такое написать и так извратить всё. Но ведь можно, можно!