Итак, Трис не был таким жестоким убийцей, каким я его так поспешно принял.
Облегчение было ощутимым, словно привкус во рту. Я просто разочаровался в себе, что не размышлял больше, не сомневался больше. Не имело значения, что улики против него казались такими неопровержимыми.
Я просидел там какое-то время, молча размышляя, прежде чем, похолодев, понял, что это не решило ни одной из моих проблем. Отнюдь.
Наоборот, это сделало их еще хуже.
***
На следующее утро я проснулся в панике, мое сердце бешено колотилось, как двухтактный двигатель с полностью открытой дроссельной заслонкой.
Открыв глаза, я обнаружил, что уже лежу в постели, дрожа от холода холодного воздуха, обдувающего мою вспотевшую кожу.
На мгновение я замер, не зная, действительно ли я услышал разбудивший меня шум, или это был какой-то мгновенно забытый сон. Я вылез из кровати на нетвердых ногах, накинул махровый халат и побрел в гостиную.
На коврике у двери неаккуратно лежала почта. Мне показалось, что я слышу удаляющиеся шаги, а когда я быстро подошёл к окну, то увидел, как внизу из дверного проёма появляется почтальон. Внезапное облегчение оставило меня вялым.
Я пошёл за почтой, но рука замерла. На мгновение я не мог отделаться от воспоминаний о тех письмах, разбросанных в коридоре Терри.
Как они пролились на его труп. Возможно, их даже доставил один и тот же почтальон.
Я глубоко вздохнула и быстро собрала почту, почти не глядя на коврик из страха увидеть безжизненную ногу в кроссовке на краю мятых джинсов. Конечно, я этого не увидела, но то, что я увидела, оказалось гораздо страшнее.
Простой белый конверт.
Его, очевидно, доставили лично, украдкой просунув под дверь, а не опустив в почтовый ящик, потому что один уголок застрял под ковриком. Я уже держала его в руке, прежде чем до меня дошло, что в нём может быть.
Я очень осторожно, на расстоянии вытянутой руки, отнёс письмо к журнальному столику, словно оно могло взорваться в любой момент. Аккуратно поставив его на стол, я пошёл за парой тонких латексных перчаток, которые обычно использую для чистки велосипеда.
Я кончиками пальцев проверил, нет ли в нём комочков, шишек или проволок, а затем с величайшей осторожностью, словно берёшь в руки давно забытый древний пергамент, вскрыл письмо. Если это было письмо с просьбой о подаянии от какой-нибудь местной благотворительной организации или записка от моего арендодателя, я чувствовал себя полным идиотом.
Внутри лежал один лист бумаги формата А4, хорошего качества, сложенный с точностью оригами. Я разгладил его, стараясь не касаться ничего, кроме краев. В центре были две короткие строки жирным шрифтом.
ХОТИТЕ ИГРАТЬ?
ИГРА НАЧАЛАСЬ
Я медленно положил письмо на стол, словно оцепенев. Я не осознавал, что поднёс руки к лицу, пока от резинового запаха перчаток меня не затошнило. Возможно, я бы и сам так себя чувствовал.
Итак, убийца, возможно, подозревал, что полиция следит за моим телефоном. Возможно, он наблюдал за этим местом в тот день, когда пришёл суперинтендант Макмиллан. Возможно, он просто знал, что к чему, потому что уже проделывал подобное. Поэтому он решил навестить меня.
Внезапная мысль о том, что человек, жестоко изнасиловавший и убивший Сьюзи Холлинз и Джой, был прямо у моей входной двери, пока я спал, оказалась невыносимой. Я поплелся в туалет и провёл там некоторое время, не слишком погруженный в размышления.
Когда я выпрямилась и взглянула на своё отражение в зеркале над раковиной, мой взгляд встретился с измученным лицом. Кожа выглядела белой и туго обтянутой, подчёркивая последние следы синяка на скуле. Глаза словно запали в потемневшие глазницы, как у героиново-шикарной модели. От этого было не отвертеться. Выглядела я ужасно.
Я сняла перчатки, вымыла руки и тщательно почистила зубы. Для человека, который обычно не болеет, в последнее время меня слишком часто рвало. Мне не хотелось тратить много времени на лечение зубов, потому что желудочная кислота разъела мои зубы, как у анорексика.
Пока я, шатаясь, шёл обратно в комнату отдыха, я долго и упорно раздумывал, не позвонить ли суперинтенданту Макмиллану. Я подумал об этом, вытащил визитку с номером телефона, которую он мне дал, и повертел её в руках.
Проблема была в том, что во время нашей последней встречи меня довольно сильно потрепали.
Я не хотел, чтобы меня обвинили в подделке записки с целью подкрепить сомнительное, по мнению Макмиллана, утверждение о том, что мне угрожает опасность.
У меня крепло убеждение, что они искали Анджело. Должно быть, это он. Кто ещё там был? К сожалению, я не видел, чтобы...