Дверь так сильно отлетела на петлях, что раздался резкий треск: дерево ударилось о раму и поддалось. Лен стоял в дверях, грудь его тяжело вздымалась от усилий, которые он прилагал, чтобы добраться сюда так быстро. Его лицо блестело от пота, и, когда он увидел меня, его взгляд был яростным.
Он вошёл в комнату, прошёл мимо меня и распахнул дверь кабинки номер семь. В мгновение ока увидел повреждения на панели. И так же быстро понял, что это из-за меня. Он резко повернулся ко мне.
Ярость и ненависть начали исходить от него ощутимыми волнами, разнося воздух, словно выхлопные газы реактивного самолета.
Я знал, что у нас есть пара минут снаружи, прежде чем ребята Макмиллана доберутся до верхнего этажа. Без сомнения, именно поэтому Лен выбрал именно это место для своего тайника. Если только отдел по борьбе с наркотиками не перешёл к вертолётным атакам с крыш, любой вход с уровня земли давал ему более чем достаточно времени, чтобы зачистить всё.
«Тебе не обязательно его убивать, — сказал я себе, инстинктивно принимая боевую стойку. — Тебе просто нужно замедлить его, пока не подойдет кавалерия».
Это было не слишком утешительно.
С самого начала было совершенно ясно, что здесь не будет никаких шансов на переговоры. Лен не желал принимать мои словесные попытки успокоить его. Он был слишком занят тем, что накачивал себя, чтобы взорваться.
Он начал ругаться. Выплевывая горькие, как яд, слова, которые хлынули сквозь его зубы, словно кровь из артериальной раны. Если бы он мог сразить меня одной лишь этой язвительной силой, я бы уже был мёртв.
Мне хотелось инстинктивно отпрянуть, съежиться от него, но это было бы катастрофой. Я стоял на своём, противостоя ему, наблюдая, как разгорается цепная реакция его гнева, пока он не стал токсичным по своей интенсивности.
Противостояние длилось недолго, может, несколько секунд. Потом он сорвался.
Лен бросился на меня с первобытным рёвом. 225 фунтов крепких мышц, наработанных годами крушения черепов, подкреплённых целым супермаркетом грязных трюков, подпитываемых яростной яростью.
Я знал, что не могу отступить, знал, что должен идти вперед, чтобы встретить его атаку, но я не смею терять самообладание, иначе я потеряю даже крошечный шанс на победу.
Уроки, полученные мной в связи со скаузером и курильщиком в моей квартире, всё ещё болезненно цепляли меня. Если бы у меня была возможность, на этот раз я бы не колебался.
Я заблокировал его первый удар, когда он скользнул мне в лицо, так сильно сотрясая предплечье, что синяки мгновенно начали образовываться. Не обращая внимания на дискомфорт, я продолжал двигаться вперёд, приближаясь и хватая его за шею. Контролируя голову, ты контролируешь точку равновесия. Куда направится точка равновесия, туда последует и тело.
Мышцы на шее Лена были толстыми, как у питбуля, и переходили в могучие плечи, но я глубоко вонзил костяшку пальца ему в подбородок, и их сопротивление просто сломилось. Я повернул его голову, словно…
Мне захотелось оторвать его от тела и швырнуть его на ближайшую колонну с такой силой, что лопнула плитка.
Телосложение у этого человека, должно быть, было феноменальным. Он качнулся один раз, потом выпрямился, потряс головой, чтобы прочистить её, и снова набросился на меня.
Кровь, капавшая с керамических осколков во лбу, не слишком его раздражала.
На этот раз, когда я блокировал первый удар Лена справа, он не повторил ту же ошибку. Он продолжил быстрым левым в рёбра, от которого взрывным порывом вырвало воздух из лёгких. Я отчаянно пытался удержаться на ногах, позволяя себе откатиться назад, приняв на себя часть удара.
Лен почувствовал первую кровь. Он ринулся вперёд, словно дервиш, размахивая кулаками. Я упал под натиском. У меня не было выбора. Я врезался спиной в дверной проём, пролетел мимо него и растянулся на полу клуба возле туалета.
В тот момент любая попытка перегруппироваться была невозможна. Я просто плыл под его ударами, стараясь не дать ему ударить меня куда-нибудь, чтобы причинить мне серьёзный вред. Боль исходила со стольких разных сторон, что, казалось, полностью окружала и поглощала меня.
Когда я отступил, Лен бросился за мной, его губы растянулись в смертельной гримасе. Глаза его стали дикими. Самообладание исчезло, разлетевшись вдребезги.
Именно это его и победило.
Он уже не пытался как следует защищаться, не чувствовал необходимости быть начеку. Когда он наклонился ко мне, я попытался вцепиться ему в горло. Удар оказался удачным, и удар оказался слабее, чем я надеялся, но он остановил его следующую атаку. Я перевернулся на бок и сбил его с ног.