Айлса высунула голову из того, что должно было быть их личной гостиной, и поманила меня внутрь. Войдя, я обнаружил Трис, зажавшуюся в угол и пытающуюся читать книгу о Уильяме Блейке. Почти все остальные стулья были заняты потрепанной женщиной с синяками под глазами и четырьмя маленькими детьми.
«Привет, Чарли», — бодро сказала Айлса, опускаясь на сиденье своей пышной фигурой. Её свободное платье из индийского хлопка на мгновение взметнулось вокруг неё, словно рухнувший купол. «Сейчас не буду. Мы просто пытаемся разобрать эти анкеты в Общественном собрании. Будь добр, Тристрам, и поставь чайник».
Скрывшись от взгляда жены, Трис вздохнул, аккуратно вставил закладку, поднялся и исчез в узкой кухне. Когда я больше не мог выносить взгляды детей с круглыми, неряшливыми глазами, я присоединился к нему.
Трис стоял у раковины, глядя в сад на ряды махровых подгузников, развевающихся, словно вымпелы. Он рассеянно пытался вытереть чайник полотенцем, которое было слишком мокрым, чтобы что-то изменить.
«Хочешь, помогу?»
«Хмм?» Он на мгновение задумался. «О, да, Чарли, пожалуйста. Извини, я за много миль отсюда».
Я заметил, что Айлса снова его подстригла. Казалось, она сделала это тупыми маникюрными ножницами при свете свечи. Над ухом не хватало пряди, а половина челки торчала торчком. Айлса обладала парикмахерскими способностями дельфина-афалина, но Трис была слишком добродушна, чтобы жаловаться.
Предоставленный самому себе, он предпочел бы что-то более в стиле романтического поэта, но, как он однажды объяснил мне с усталой улыбкой, обилие немытых маленьких детей в этом месте делало головные вши вполне реальной проблемой, а короткую стрижку — необходимостью.
На нём всё ещё была рабочая форма: белая туника с короткими рукавами поверх чёрных брюк, и от него пахло лавандой и флердоранжем. Когда гостиная не была превращена в дополнительную спальню, Трис использует её для ароматерапевтического массажа.
Чайник на плите завизжал, и я снял его с огня слегка обгоревшей прихваткой. Мы вдвоем успели нагрузить поднос всем необходимым для чая и уже пробирались обратно в гостиную, когда дверь в коридор снова распахнулась.
Маленький мальчик в футбольной майке просунул голову в щель.
«Простите, тетя Эйлса, — сказал он с ангельской вежливостью, — но здесь грязь».
Айлса улыбнулась ему, восприняв известие о прибытии полиции без особого удивления. По какой-то причине они были частыми гостями в Шелсли.
«Хорошо, дорогой», — сказала она ему. «Тебе лучше провести их. О, привет, Томми», — продолжила она, когда первый из двух констеблей в форме вошёл в комнату, снимая шляпы.
Молодой офицер, к которому она мужественно обратилась, скрыл румянец от её фамильярности и попытался проигнорировать презрительный взгляд коллеги. Второй мужчина был старше, хотя это мало о чём говорило.
Ни один из них не выглядел достаточно взрослым, чтобы водить машину. Разве это не должно было быть ещё одним признаком того, что ко мне подкрадывается преклонный возраст? Боже мой, я этого не ожидал, ведь мне только что исполнилось четверть века.
«Итак», — быстро сказала Айлса, — «что мы можем сделать для тебя на этот раз, Томми?»
Судя по выражению его лица, самым заветным желанием Томми было, чтобы она перестала называть его Томми, но он решил не обращать на это внимания. Вместо него заговорил его друг.
«Вообще-то, миссис Шелсли, мы сегодня хотели поговорить не с вами, а с мисс Фокс».
Я уже почти налил себе чашку чая, и виновато вздрогнул при упоминании своего имени, отчего на стол брызнула горячая коричневая жидкость. Я быстро поднял взгляд, пока Айлса спасала свои формы от потопа и посылала Трис за тряпкой.
Я помогала убирать, радуясь паузе, которая позволила мне поразмыслить, пытаясь придумать подходящую причину, по которой меня преследует полиция. Первая мысль, которая пришла мне в голову, была: это может быть как-то связано с этим жутким ноутбуком, который мне подарил Терри.
«Да, это я», — сказал я. «А в чём проблема?»
Приятель Томми проигнорировал вопрос. «Есть ли где-нибудь место, где мы можем поговорить наедине, мисс?» — спросил он.
Трис предложила воспользоваться гостиной и, нахмурившись, провела нас туда.
Комната была огромной. Чистой и светлой. В центре стояла массажная кушетка, а сбоку на ротанговом диване лежала стопка чистых тёмно-зелёных полотенец. Трис поспешно передвинула полотенца, чтобы нам было где сесть, и вышла, всё ещё задумчивая.
«Так в чем проблема?» — спросил я снова, оставшись наедине с полицейскими.
Приятель Томми во второй раз проигнорировал мой вопрос. Он действительно начал надоедать. Вместо этого он задал свой неожиданный вопрос: «Вы были в клубе «Нью Адельфи» в Моркаме в субботу вечером?»