Я не сомневался, что если девушка сказала, что видела здесь мужчину, то она, вероятно, права. Его намерения могли быть зловещими, но я был...
решила, что я его не боюсь, кем бы он ни был.
Я уже проходил по этой дороге однажды и вернулся, покрытый горькой грязью боли и опыта. Я чуть не вернулся совсем.
Было интересно узнать, что из этого путешествия вышло что-то хорошее.
Я отодвинулся от стены и попытался тихо пройти по гравию, что было невозможно даже босиком, не говоря уже о велосипедных ботинках с тяжёлой подошвой, которые я переоделся после занятий. Через каждые несколько шагов мне приходилось останавливаться, чтобы избавиться от эха собственных шагов.
Я провёл четверть часа, стараясь как можно тише пробираться по окрестностям. Я не был настолько глуп, чтобы пробираться глубоко в подлесок. Это было бы равносильно нарываться на неприятности.
Тем не менее, я не нашёл никаких следов злоумышленника. Ничего.
К тому времени, как я вернулся в коридор, толпа уже почти рассеялась. Один-два самых стойких прятались на лестнице.
Они спросили меня, не заметил ли я кого-нибудь, и скептически улыбнулись, услышав мой отрицательный ответ. Было ли это связано с тем, что они сомневались, что кого-то можно найти, или с тем, что я просто пытаюсь их развеять, я не мог сказать наверняка.
Я нашёл Айлсу в гостиной: она сидела на диване, обнимая Нину, которая всё ещё выглядела такой же расстроенной, как и в мой выход. К этому времени появилась Трис и сидела на стуле в другом конце комнаты, с запавшими глазами и встревоженная.
Когда я вошел, Айлса бросила на меня резкий взгляд, но я покачал головой.
Она выглядела успокоившейся.
Я подошел к Нине и присел перед ней на корточки.
«Кто бы он ни был, Нина, — сказал я, осторожно говоря, — его уже нет.
«С тобой все в порядке».
Нина обхватила себя руками и покачивалась взад-вперёд. «Это я виновата», — пробормотала она. «Это всё моя вина».
На мгновение я ничего не поняла, но тут же поймала печальный взгляд Айлсы и поняла, почему Нина оказалась в приюте. Её изнасиловали.
Я вспомнила, как Айлса рассказала мне некоторые подробности, когда девочка только приехала. Её изнасиловал друг семьи, и когда она рассказала об этом родителям, их первой реакцией было недоверие и отрицание.
Преданная, Нина сбежала и оказалась в Шелсли.
Я положил руки ей на плечи. «Нина, послушай меня», — сказал я, и мой голос был достаточно резким, чтобы прорваться сквозь слои. «Это не твоя вина. Ничего такого, что…
Всё, что с тобой случилось, — твоя вина. Не позволяй этому уничтожить тебя, иначе он победит.
Ты меня слышишь? Ты этого хочешь? Сдаться?» Я проигнорировала протестующий ропот Айлсы и ринулась вперёд. «Выходи сражаться, Нина, стань сильнее. Перестань давать ему эту власть над собой, иначе ты никогда от него не избавишься».
Она слабо извивалась в моих объятиях. «Ты не представляешь, каково это», — простонала она.
«О да, Нина, я это делаю», — сказал я, и мой голос был достаточно мрачным, чтобы это можно было заметить.
«Поверьте мне, я точно знаю, каково это».
Было определённое сходство. Я также знала мужчин, которые меня изнасиловали, всех четверых. Доналсона, Хакетта, Мортона и Клея . Эти имена крутились у меня в голове, как мантра. Они проходили ту же военную подготовку, и, хотя они не были моими друзьями, я должна была доверить им свою жизнь.
До сих пор не понимаю, почему они выбрали именно меня. На том же курсе были всего две девушки, так что, думаю, это немного снизило шансы. Потом я несколько месяцев гадала, какую же мою слабость они во мне разглядели.
Что сделало меня жертвой.
В конце концов я поняла, что я не особенная и не имею фатальных недостатков. Я просто оказалась не в том месте не в то время. Иногда легче поверить в судьбу. Что сюжетные линии нашей жизни уже написаны, нужно просто следовать сценарию. Но, может быть, я просто не хотела верить, что единственная причина моего существования заключалась в том, чтобы быть изнасилованной и избитой группой пьяных хулиганов.
Люди говорили мне, что мне повезло выжить, но прошло много времени, прежде чем я смог начать смотреть на это положение дел с чувством радости. Страх очень медленно перерос в гнев. Сначала появилось желание научиться самообороне, а затем научить других тому, чему я научился. Это вернуло мне контроль над собственной жизнью.
Я встал, отпустив руки Нины, и посмотрел на её склонённую голову. После нападения она перестала особенно заботиться о своей внешности, никогда не красилась и не отращивала волосы. Они свободно обрамляли лицо, настолько тонкие, что сквозь них торчали уши.