— Пойдемте, я дам вам костюм.
Медведев-старший был вынужден раздеться до белья, но принесенный костюм оказался все равно тесноват. На голову пришлось натянуть шапочку, собранную резинкой в подобие берета, лицо закрыть маской. На руки ему натянули тонкие резиновые перчатки, но несмотря на это велели ни к чему не прикасаться. Это добавило раздражения, и он приготовился все высказать сыну.
— Пять минут, не больше! — Игорь открыл бокс.
Дмитрий Алексеевич шагнул внутрь.
— Где этот пар… — он запнулся на полуслове.
Больше всего Медведева-старшего поразила страшная худоба сына. В глаза бросилась лежавшая поверх простыни рука, которая казалась высохшей рукой мумии – кости, обтянутые сухой темной кожей. Дрогнувшим голосом он тихо спросил:
— Вадька, сынок, что с тобой случилось? — Дмитрий Алексеевич не называл так сына, примерно, с семилетнего возраста, но сейчас это как-то само собой вырвалось.
— Да так, папа, помяло меня немножко. — Вадим смог чуть повернуть голову.
— Ты это называешь «немножко»?
Дмитрий Алексеевич был в шоке, разглядев и черные круги под глазами, и ввалившиеся щеки, и остро торчавшие под простыней колени, и вытяжку, и какие-то трубки, местами высовывавшиеся из под простыни, и катетер в подключичной вене.
— Раз живой – значит «немножко»… — Тень усмешки промелькнула в глазах Вадима.
— Почему же нам никто ни о чем не сообщил? Ни слова!
— Я так просил. У вас, у мамы особенно, забот с Ленкой, с внуками выше головы. А тут еще я… Ты вспомни, как она в прошлом году из-за моего ребра переживала. Что бы сейчас с мамой было… — сказал Вадим чуть слышно.
— Так-то оно так, но все равно это неправильно. Как тебе такое в голову могло придти? Не маме, так хотя бы мне позвонили, сказали, что произошло. Мы бы что-нибудь придумали… Так не должно быть… Родных рядом никого… Как же ты тут один? Кто за тобой ухаживает? — Медведев-старший говорил сбивчиво – он не мог спокойно смотреть на сына.
— Я не один, папа, не волнуйся, у меня есть Света. Она тут со мной нянчится, как с младенцем.
— Какая Света?
— Медведева. Не помнишь ее? Ленкина подружка школьная, — Вадим позвал: — Света, ты здесь?
Подошла медсестра в голубом костюме, которая с самого начала находилась в боксе, но Дмитрий Алексеевич почти не обратил на нее внимания. Медведев-старший недоуменно глянул на девушку.
— Светлаша, сними на минутку свою паранджу, от этого у меня бубонная чума не начнется, — попросил Вадим. — А то в таком наряде папа тебя никогда не узнАет.
Света сняла маску и шапочку, заколка сама собой расстегнулась, и светлые волосы рассыпались по плечам.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — улыбнулась она. — Вижу, все равно не узнаете.
— Вот теперь узнаю, хотя с трудом – так изменилась, только глаза те же, что были.
В бокс заглянул Игорь и задохнулся от возмущения:
— Что за стриптиз вы тут устроили?! Потом опять гадать будем, откуда инфекция взялась! Все, хватит, посещение закончено.
— Еще одну минуту, Игорь, не ругайся, — Света просительно посмотрела на врача.
Федотов вздохнул, махнул рукой и вышел из бокса.
— Папа, маме не нужно ничего говорить, придумай что-нибудь.
— Что? Неужели ты думаешь, что мать не догадается ни о чем?
— Сделай так, чтобы не догадалась, — еле слышно сказал Вадим. — У вас-то как дела?
— Все по-прежнему – Вовке очередную операцию сделали, Ленка с бабушкой с ним по очереди в больнице, Катюшка больше со мной, разговорчивая такая стала – не узнать. Все время о тебе вспоминает, каждый день спрашивает: «Когда еще дядя Дима приедет?» С рисунками твоими не расстается, всюду альбом с собой таскает.
— Скажи, что обязательно приеду, только не скоро. — Вадим закрыл глаза, было видно, что он устал. Не открывая глаз, спросил отца: — Ты куда сейчас?
— На вокзал поеду, поезд через два с половиной часа.
— Света, отвези папу. Сможешь? Попроси Игоря, он отпустит тебя.
В глазах Медведева девушка прочитала просьбу: «Успокой папу, пусть так не переживает».
— А тебя можно сейчас одного оставить? — Светлана чувствовала, сколько сил потратил Вадим на разговор с отцом.
— Ничего, я в порядке, — он попытался улыбнуться.
— «В порядке»! — У Дмитрия Алексеевича сердце сбилось с ритма. — Это теперь так называется? Что же тогда, по-вашему, «не в порядке»?
Вошел Игорь.
— Все, время закончилось. Пойдемте, — врач взял Медведева-старшего под локоть, — переоденетесь, Светлана вам валерьянки организует, я думаю, сейчас это лишним не будет.
Дмитрий Алексеевич только молча кивнул головой, а в дверях обернулся, чтобы еще раз взглянуть на сына. Сердце комом сжалось в груди – Вадим пристально смотрел на отца, казалось, что живыми у него только глаза и оставались.
— Пока, папа, — сказал он так тихо, что отец скорее угадал, чем услышал эти слова.
— Пока, сынок, поправляйся побыстрей, пожалуйста.
Стиснув зубы, Дмитрий Алексеевич вышел из бокса, закрыл за собой дверь и без сил опустился на первый попавшийся стул.
Игорь взял его за руку, нащупал пульс, покачал головой.
— Не переживайте так, самое сложное уже позади, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Дмитрий Алексеевич содрал маску и с силой потер лицо ладонями.
— Никогда не прощу себе, что так наорал на него по телефону. Мне соседи Димкины сказали, что сын в госпитале, что получил травму, когда «Атлант» взорвался. Звоню в справочную – температура нормальная, состояние стабильное. Больше никакой информации, ни полслова о том, что на самом деле, даже ваш завотделением ничего толком не сказал. Хоть вы мне скажите, что произошло и чего ждать дальше.
Подошла Светлана, подала отцу Вадима мензурку с валерьянкой и пластиковый стаканчик с водой.
— Ждать выздоровления. Не месяц и не два на это потребуется, но все будет в порядке, — она обратилась к Игорю: — Отпусти меня на пару часов, пожалуйста. Вадим просил, чтобы я Дмитрия Алексеевича на вокзал отвезла. По дороге я расскажу, какие тут у нас дела.
— Ладно, все равно я сегодня дежурю, посмотрю за твоим ненаглядным. Знаешь, что не могу тебе отказать, и пользуешься этим, — вздохнул Федотов. — Только ты давай по-быстрому – одна нога здесь, другая там.
— У нас времени не так уж и много, а если еще в пробке застрянем – то и вовсе в обрез. На обратном пути нигде задерживаться не собираюсь. Уж не вообразил ли ты, что я по магазинам решила прогуляться?
Медведев-старший, казалось, не слышал этой небольшой перепалки, весь погруженный в свои невеселые мысли. Дмитрий Алексеевич подавленно молчал до момента, когда они выехали с территории клиники.
— Света, я умоляю вас, скажите честно – это онкология? — вдруг спросил он.
Светлана резко затормозила и оторопело посмотрела на отца Вадима.
— Почему вам такое в голову пришло? — изумленно спросила его.
— Его дед, мой отец, когда от рака умирал, точно так же выглядел. — Дмитрий Алексеевич пристально смотрел на Свету. — Вы не обманываете меня? Не утаивайте от меня ничего, пожалуйста, расскажите мне все, как есть на самом деле.
— Нет, что вы, ничего такого в помине нет! Вадим получил очень тяжелые травмы: множественные переломы, повреждения внутренних органов, большая потеря крови. Потом пошли осложнения: перитонит, абсцесс в легком, сепсис, эрозии по всему пищеводу и в желудке, язвы в кишечнике, печень и почки из-за колоссальных доз антибиотиков начали давать сбои. Конечно, вид будет не из лучших, если два с лишним месяца существовать на одних внутривенных вливаниях, это же голая химия. Димка до сих пор не в состоянии нормально есть – за один раз не больше двух ложек овсяного отвара может проглотить – не еда, а мучение самое настоящее для всех, для него – в первую очередь, — Света медленно тронула машину с места. — Пожалуйста, Дмитрий Алексеевич, выкиньте из головы такие страшные предположения. Дистрофия, конечно, сильнейшая, потому что организм просто отторгал любую пищу в течение длительного времени, негативная реакция была абсолютно на все, но сейчас это состояние постепенно проходит. Хоть и очень медленно, но Вадим поправляется.