— Спина, — еле отдышавшись, ответил тот.
— Рановато, я считаю, мы вытяжку сняли. Все понимаю – мешают лямки, неудобно в полувисячем положении, однако нагрузку с позвоночника это снимало. А так, смотри, чуть двинешься, и тебя откачивать надо.
— Не нужно! Уже все прошло.
— Не само же прошло, а Света боль сняла, — Олег покачал головой. — Не может ведь она все время быть к тебе прикована. А двигаться тебе необходимо, от неподвижности кальций из костей вымывается. У тебя и без этого все плохо срастается, ты хочешь годами так лежать?
— Олег, а по-другому позвоночник никак нельзя зафиксировать? — Светлана вопросительно глянула на Худякова. — Корсет или что-нибудь в этом роде?
— Корсет должен и спереди все закрывать – от паха до подмышек – иначе толку никакого. Нужно дренажи убрать сначала и швы наложить. Когда хоть немного подживет, тогда и о корсете можно будет подумать. Впрочем, поговорю с Кленовым об этом, может, у него другие идеи имеются, а я пока что альтернативы вытяжке не вижу. Опять же, если верх тела будет приподнят, то и с кормежкой станет получше.
Вадим, которому страшно надоела вытяжка, моментально перебил Олега:
— И без того все нормально. Я много съесть еще не могу, но по полдня Света меня больше не кормит.
— Да, у нас сегодня был рекорд – целая тарелка каши за один заход, — с радостью сказала Света. — Съел за десять минут, ни разу не подавившись.
— То-то он такой разговорчивый, — хмыкнул Худяков и перешел на серьезный тон. — Гастрокинетики стали давать, чтобы не тошнило?
— Нет, Света своими методами пытается меня в норму привести, — Вадим прижал ее ладошку к своей щеке. — Во мне и так уже столько всякой химии, что в могиле ни один червяк не тронет – побоится отравы.
— Не волнуйся за них, — насмешливо сказала Светлана, — мы тебя кремируем. Червяков беспокоить не будем.
Олег лишь пожал плечами:
— Вам, ребята, на эстраду пора. Парочка типа «Миронова и Менакер». Юмор только у вас несколько своеобразный, на любителя.
Вадим в ответ вздохнул:
— Юмор, соответствующий жизненным обстоятельствам. При других – и юмор другой будет.
Олег про себя подумал: «Пусть пока хоть такой будет. Все лучше, чем упадническое настроение».
Однако именно такое настроение овладело Медведевым после ухода Худякова.
— Трепло я. Наобещал тебе сорок бочек, а сам ничего не могу, — губы Вадима исказились горькой усмешкой. — Олег совершенно прав. Чуть пошевелился, и опять ты должна меня в чувство приводить. Как тебе еще не надоело со мной возиться? Все ведь без толку, я никогда не встану, — в голосе и в глазах появилось отчаяние. — Не верю я ни в стволовые клетки, ни в восточную медицину, ни в западную! И не нужно мне постоянно твердить, что все будет в порядке, не действуют больше на меня эти заклинания!
— А я все равно буду это повторять, потому что ты поправишься и станешь таким, как прежде. Будешь сильным, будешь на скалы свои любимые карабкаться, по пещерам, по каменным лабиринтам лазить, — Света с силой сжала предплечье Вадима, но вдруг пожатие ее руки ослабело, глаза потускнели, а сама она побледнела настолько, что это стало заметно даже под маской.
«Лабиринт», — эхом отозвались в голове ее собственные слова, навалилась дурнота, а мозг пронзило знакомое ощущение пришедшего ЗНАНИЯ, пока еще смутного, без деталей, но общий его контур был уже намечен.
Вадим перепугался не на шутку.
— Светлашенька, что с тобой? Милая, извини меня, идиота ненормального. Ты столько мною занимаешься, а я еще смею изводить тебя своими капризами, закатывать истерики. Я верю, верю каждому твоему слову. Как ты говоришь, так и будет.
— Ничего, Дим, уже все прошло, — действительно, голубые глаза снова сияли, более того, они светились каким-то особо радостным светом. — Я теперь знаю, что поставит тебя на ноги. Пока никаких подробностей сказать не могу, но думаю, что пройдет не больше года, и ты забудешь обо всех болячках и травмах.
— Год так год, — согласился Вадим. — Делай со мной все, что считаешь необходимым. Буду терпеть, ни слова неудовольствия, ни одной жалобы от меня больше не услышишь, хоть наизнанку меня выверни. А пока, — он хитро улыбнулся, — я требую продолжения того, что ты только что назвала сеансом психотерапии.
На следующий день Светлана разбудила Вадима на полчаса раньше обычного:
— Просыпайся, скоро восемь часов. В десять Кленов придет тебя смотреть, а ты еще не умыт и не накормлен. Белье пора поменять, приборку сделать.
— Ну вот, теперь будешь метаться. — Медведев проснулся не в настроении. — Вчера нельзя было все сделать? Зачем эта показуха?
— Это не показуха, а плановые мероприятия. И белье только сегодня привезли, вчера выходной был.
Светлана одной рукой приподняла его за плечи, а другой ловко подсунула еще одну подушку. Через минуту она подошла с двумя полотенцами и протянула одно из них, смоченное горячей водой.
— Давай сам, не бездельничай.
— А мне приятнее, когда ты этим занимаешься. К тому же у тебя гораздо быстрее получится, — хитро взглянув на Свету, заявил Вадим.
Она только вздохнула: «Лентяй неимоверный!» и начала сама обтирать его сначала влажным, а затем сухим полотенцем. Закончив с этой процедурой, Света через какое-то время поставила на тумбочку тарелку с жидкой кашей.
— Поешь, пожалуйста, мне за бельем сходить нужно.
— Опять овсянка?
— Нет, сегодня гречка. Потерпи, может, Евгений Петрович еще что-нибудь разрешит. Я и так немного мясного пюре добавила, думаю, что не повредит.
Вадим без особого восторга взял в руки тарелку, скептически глянул на содержимое, но все-таки съел несколько ложек.
— Больше не хочу. Потом, — вернул тарелку на тумбочку.
— Потом остынет и станет совсем невкусно. Съешь хотя бы половину.
— Ладно, съем. Дай только воды.
Светлана поставила рядом с тарелкой стакан воды и вышла из бокса. Когда она вернулась с несколькими пакетами, Вадим гонял ложкой по тарелке остатки каши.
— Не лезет в меня эта баланда, видеть ее уже не могу. Не сладкое, не соленое! Забирай! — Он сунул Светлане тарелку и сказал вдруг по-детски капризно: — Картошки хочу жареной, с луком и с колбасой!
— А пива с раками не хочешь? — поинтересовалась Света.
— Вот чего-чего, а пива точно не хочу, не люблю я эту бурду.
— А что ты любишь? Водку? Коньяк? Или, может быть, виски?
— Да что ты пристала? Ничего я не люблю, — недовольно сказал Вадим и закрыл глаза. Ему захотелось прекратить этот разговор, который как почти все вокруг сегодня вызывал у него раздражение.
Светлана почувствовала его настроение и молча стала заниматься сменой белья. Не успела она снять простыню, которой был накрыт Вадим, как появился Олег.
— Это я вовремя зашел, — сказал он, поздоровавшись. — Дай-ка еще раз посмотрю, как у тебя дела. Вчера забыл спросить, как почки работают. Отеки прошли? — внимательно осмотрел Вадима, попробовал слегка пошевелить дренажную трубку, по которой в бутыль, подвешенную сбоку кровати, собиралась моча.
— Да нет, тут вроде бы порядок. Света все учитывает, сколько на входе, сколько на выходе, — в бокс зашел Игорь. — Скажу честно, я не понимаю, сколько еще можно тянуть. Если Кленов и сегодня не даст добро все зашить, то я уже совсем не понимаю, чего он ждет.
— Когда он собирался прийти?
— В десять.
— Я могу поприсутствовать? — спросил Олег.
— Мне-то что, — Игорь пожал плечами, — оставайся. Если Кленов сочтет, что ты тут лишний, он тебя вытурит без долгих церемоний.
— Я не лишний, я у Светланы на подсобных работах, — Олег стал помогать ей вытаскивать из-под Вадима простыню, но она отказалась от его помощи, сказав, что справится сама.
Игорь пока что вышел из бокса и стал разбирать результаты анализов, поступившие из лаборатории. Вадим, угрюмо молчавший все это время, вдруг раздраженно спросил у Светы:
— С чем ты столько возишься? Долго я еще буду так лежать? Тебе что, нравится меня такого разглядывать?
— Конечно, — невозмутимо ответила Светлана, забирая подушку из-под головы Медведева. — Меня это возбуждает.