Прохожих на улице было совсем мало, потому что никому не хотелось без особой необходимости в потемках ходить по обледеневшим тротуарам. Ирина несколько раз поскальзывалась на своих высоченных шпильках, но каждый раз Томский успевал вовремя подхватить ее. Он крепко прижимал Ирину к себе, а ей было очень приятно чувствовать такую поддержку. Ира попробовала расспросить его о том, как он работал в милиции, но Сергей не хотел говорить об этом.
— Работа тяжелая, порой грязная в самом прямом смысле этого слова, когда какого-нибудь бомжа приходится из подвала, где он неделю мертвым пролежал, вытаскивать. Это только в кино все выглядит красиво: погони, драки, после которых, заметь, рубашка на герое остается белоснежной, следователь ведет с подозреваемым философские беседы о смысле жизни, а в реальности… Кроме повседневной работы на участке, то усиление, то оцепление, то облава на проституток или наркоманов. Я всегда боялся притащить домой какую-нибудь заразу после очередного рейда по притонам. Нет, Иришик, давай не будем об этом. Расскажи лучше еще что-нибудь о Петербурге, я никогда там не был.
— Пойдем ко мне домой. Рассказывать мало, нужно смотреть на него, пусть снимки у меня совсем не того уровня, как ты делаешь, но кое-что разобрать можно, — предложила Ирина. — Да и куртку твою нужно зашить – она сбоку по шву лопнула.
— Ира, мне неудобно. Получается, я напросился к тебе, — Сергей приостановился.
— Ничего подобного, — улыбнулась Ирина. — Пошли без разговоров.
Телевизор бубнил что-то свое, его никто не слушал. Недопитый чай и недоеденная пицца давно остыли. На диване лежали кучи фотографий, которые когда-то давно делала Ирина старым отцовским ФЭДом. Сергей с интересом разглядывал снимки, очень многие из которых были сделаны с необычного ракурса, и места, давно знакомые по открыткам, книгам и альбомам, выглядели на них необычно и порой узнавались не без труда.
На некоторых фотографиях были Ирины однокурсники, друзья и знакомые, она кратко рассказывала Томскому о них, по большей части о своей лучшей подруге Инге, о которой Сергей слышал днем. Два снимка Ирина молча отложила в сторону. На фоне одного и того же пруда с черными и белыми лебедями сначала была сфотографирована она, а на другом снимке был парень, чем-то напоминавший Медведева. Томский чуть вытянул шею, стараясь лучше рассмотреть фотографию. Ирина заметила это.
— Игорь, мой бывший муж, — сказала она с нескрываемой досадой.
— На Вадима похож, — сказал Томский, стараясь, чтобы это прозвучало равнодушно.
— Да, только ростом пониже.
По изменившемуся голосу Ирины Сергей понял, что этот разговор ей неприятен. Возникла неловкость, и Томский подумал, что ему лучше было бы не заметить тот снимок. Обстановку разрядил другой, на котором был Ирин брат в компании нескольких мужчин.
— Он геолог? — удивленно спросил Сергей, обратив внимание на спецовку Максима и буровую установку за его спиной.
— Как и все у нас в семье, — Ирина облегченно улыбнулась, обрадовавшись тому, что разговор перешел на другую тему.
— А работает в милиции?
— Где он только не работал, когда перестали платить зарплату, — Ирина пожала плечами. — Был брокером на бирже, страховым агентом, риелтором, таксистом – за все брался, чтобы на жизнь заработать, только на рынке не торговал. Они с женой тогда по врачам ходили, выясняли, почему нет детей, а эти обследования почти все платные и недешевые, по себе знаю… — Ира расстроенно замолчала.
Сергей замялся, не зная, что сказать.
— Родители долго переживали, — вздохнула Ирина, — ни Макс с Машей им внуков не родили, ни у меня ничего не получилось. И вроде бы все в порядке, а в результате…
Она прикусила губу и, порывисто встав с дивана, ушла на кухню. Томский выждал минуту и отправился за ней. Ирина курила, стоя под открытой форточкой. Сергей осторожно прикоснулся губами к ее волосам.
— Тебя не продует? — спросил он, почувствовав льющийся поток холодного воздуха.
Ирина молча пожала плечами, но загасила сигарету и закрыла форточку.
— Еще не все потеряно, — тихо сказал Сергей, — ты ведь совсем молодая, еще все может быть.
— Нет, Сережа, не может, я в чудеса не верю, — горько улыбнулась она, и столько отчаяния увидел Томский в ее повлажневших глазах, что ему показалось – кто-то ножом резанул его по душе.
— А я верю, — упрямо сказал он и так светло улыбнулся, что Ирины слезы испарились, как капли росы, попавшие под лучи жаркого солнца.
Она улыбнулась в ответ и потянула Сергея назад в комнату к фотографиям, разложенным на диване.
— Брата в милицию сманил его одноклассник, Макс никогда о такой работе не помышлял, но пошел туда от безысходности. Сначала ему было очень тяжело, а потом привык, втянулся и теперь уже никуда не уйдет, хотя постоянно грозится это сделать. Если бы он мог устроиться по специальности… — Ирина только махнула рукой. — От геологии совсем ничего не осталось, работают или пенсионеры, вроде моих родителей, или те, кто крутится, пробавляясь единичными заказами, как Сокольский. Я часто смотрю на мальчишек, — Ирина говорила о своих дипломниках, — и не знаю, что они будут делать после института. Вместе со отцами перебиваться случайными заработками? В двадцать лет на это можно пойти, но дальше-то что? Жениться, заводить детей – для этого нужна стабильность, а где ее взять?
Томский молчал, думая о том, что и он в свое время вынужденно пошел работать в милицию, и только случай помог изменить жизнь, на что он никак не мог решиться.
— Как все-таки тесен мир, — задумчиво произнесла Ирина, снова возвращаясь мыслями к встрече Сергея с ее братом. — Все кажется таким огромным, в нашем городе больше миллиона живет, а как иногда люди и судьбы пересекаются – просто поражает.
— Для меня главное, что мы с тобой встретились, — Томский прижал обе Ирины ладони к своему лицу. — Я думаю, это произошло не случайно, мне кажется, что я всю жизнь ждал именно тебя, ждал, когда ты появишься. Банально? Может быть. Я не умею говорить так красиво, как наш Илья, не знаю, какие найти слова, чтобы ты мне поверила. Я люблю тебя, люблю с того самого момента, как увидел около склада того мальчишку, который оказался девчонкой, с того момента, как увидел сердитые синие глаза. И совсем пропал, когда строгость в тех глазах исчезла, они оказались добрыми и ласковыми. Если ты меня полюбишь, я буду самым счастливым человеком на свете. Только не говори, что ты не сможешь этого сделать, ничего не говори, если не любишь, оставь мне хотя бы крохотный шанс.
Голос Сергея звучал глухо, потому что он говорил, спрятав лицо в Ириных руках. Она обхватила его голову, приподняла ее и заглянула в зеленые глаза, наполненные ожиданием.
— Ты очень милый, славный, хороший, Сережа, ты мне очень нравишься, — повторила она то же самое, что говорила в лаборатории, и вдруг сама поцеловала его куда-то в висок.
— Все! Не говори пока больше ничего, пожалуйста! Не нужно! — взмолился Сергей. Он боялся услышать продолжение: «Но я никогда не смогу тебя полюбить!»
Ира ничего больше не сказала, она только молча ерошила его волосы. Томский в порыве радостной надежды прижал ее к себе и покрыл поцелуями лицо. Близость такого желанного тела опьянила Сергея гораздо сильнее, чем выпитый с Максимом коньяк. Губы Томского легко скользнули по виску, далее от маленького уха вниз по шее к ключице, а затем еще ниже. Что-то произошло. Ира сидела так же неподвижно, рука ее прикасалась к затылку Сергея, только пальцы дрогнули и немного напряглись.
— Иришенька? — Сергей поднял голову и заглянул ей в лицо.
Нижняя губа была прикушена, а в глазах появилось испуганно-напряженное выражение, как у ребенка на приеме у зубного врача: «Я потерплю. Только побыстрей, пожалуйста!»
Сергей в ужасе отпрянул.
— Я найду того урода и убью его! Голыми руками! Я хорошо умею это делать. Ты сегодня поняла, наверное, — добавил он горько. — Твое отношение ко мне от этого, конечно, лучше не стало.
— Наоборот. По-моему, ты с этими подонками очень мягко обошелся; один на тебя с ножом бросился, другой бабульке голову разбил, а ты переживаешь, что помял их, что они морды об асфальт ободрали, — Ирина печально посмотрела на него. — Сколько человек это видели, и никто не вмешался. Нет, ты только не говори мне, что у тебя реакция лучше, чем у других, и все такое! — Ира схватила Сергея за руку, увидев, что он собирается перебить ее, и сильно сжала. — Никто даже свидетелем быть не захотел – свое спокойствие дороже. Охранники из банка не в счет, им в послужной список это зачтется.