— Читали «Нью-Йорк таймс»? — спросил Лукаса по телефону Эллис Уолтон.
— Только что кончил, — сказал Янк Лукас. — Бэрри Пэйн финансировал меня! Умилительно! Вам, я думаю, это тоже понравилось. Не знаю, позвонить туда, вправить им мозги?
— Это ничему не поможет. Вырвать у «Таймса» опровержение немыслимо.
— Печатаем все, что угодно, то бишь что нам угодно, — сказал Янк Лукас. — Ну что ж, если вас это не возмущает, то и мне нечего беспокоиться.
— Все дело в привычке. А мне уже телефон обрывают с предложениями вложить деньги в постановку вашей пьесы.
— Магическое имя — Янк Лукас, бывший мойщик посуды. Наверно, в этом секрет.
— Кстати, моему пресс-агенту Сиду Марголлу не терпится встретиться с вами. Срочно нужна ваша био.
— Я же вам рассказывал о себе.
— Да, помню, но это, пожалуй, трудно будет протолкнуть в газеты.
— А протолкнете — как бы вас самого не вытолкали, — сказал Янк Лукас. — Ладно, присылайте его.
— Вы сегодня свободны? Может быть, позавтракаете со мной? — сказал Эллис Уолтон.
— Ну-ка, повторите еще раз.
— Вы сегодня свободны? Позавтракаете со мной?
Янк Лукас рассмеялся:
— Мне просто надо было услышать это дважды. Вы, Эллис, имеете честь быть первым, кто пригласил меня позавтракать. Как все быстро меняется. Вчера даже вы не задали бы мне такого вопроса.
— Да вы свободны или нет? Если свободны, тогда я приглашу Сида, а потом оставлю его с вами. Ему не терпится поскорее получить у вас интервью и вообще завязать узелок. Сид вам понравится. Он человек бойкий и знает всех и вся. А копнуть поглубже — чудесный малый.
— Что копнуть?
— Да весь этот треп, это хвастовство, — сказал Эллис Уолтон. — Ну так как, в час дня, внизу? Там у вас?
— А не «У Сарди»?
— Если хотите, давайте «У Сарди», но «Сарди» и «21» вам еще надоедят, а я должен выразить свою признательность «Алгонкуину». Они оказали мне любезность, дали вам номер вчера, и, как говорится, услуга за услугу.
— У меня нет свежей рубашки, — сказал Янк Лукас.
— Галстук будет? Тогда все в порядке, — сказал Эллис Уолтон.
— Не видали вы моего галстука, — сказал Янк Лукас.
Без десяти час он спустился в холл и не нашел там места, где присесть. Кое-кого из присутствующих он узнал, кое-кто показался ему знакомым: две кинозвезды, четыре-пять ведущих актрис, девица из притонов Гринвич-Виллиджа, знаменитый романист, человек с моноклем — то ли актер, то ли писатель, маленький человечек — поставщик газетной хроники.
— А вот и мы. Познакомьтесь, Янк, это Сид Марголл.
— Я бы и сам вас узнал, — сказал Сид Марголл. — Говорят, вы написали прекрасную пьесу, Янк. Великолепную пьесу. Кстати, я хочу знать, откуда у вас такое имя — Янк?
— Давайте сначала захватим себе место и совершим возлияние, — сказал Эллис Уолтон.
На пути к столику Сид Марголл раз шесть остановился поболтать со знакомыми.
— Вон та девка говорит, что она вас знает, — сказал он.
— Не врет, — сказал Янк.
— Говорит, может, вы ее не помните, но она знает вас по Гринвич-Виллиджу.
— Правильно.
— Она торчит здесь каждый день, хотя завтракает редко. Изо всех сил старается продвинуть одного англичанина, но мои новости ее удивили. Тот тип работает продавцом у Марка Кросса — кожаная галантерея. Его здесь видишь нечасто. Он все в «21» околачивается. Я тысячу раз его видел, стоит у бара и чикается с одним-единственным стаканом. Вреда от него никакого, но место занимает. Ну, Янк, bon voyage. Вы пускаетесь в большое путешествие. По дороге вверх выходите на Бродвее, по дороге вниз — на Шестой авеню, у Эллиса.
— Нахальное замечание, — сказал Эллис Уолтон.
— Не хотите ли выгнать меня? Бросьте, Янку такое замечание не обидно. Актеры — те не стерпят. Не актрисы. Именно актеры. Могу пересчитать вам на двух пальцах всех актеров, которых я уважаю. Уолтер раз, Хастон два. Уолтер Хастон. А знай я его получше, может, и пальцев бы не понадобилось. Откуда у вас такое имя — Янк?
— Это мое второе имя. Полностью я Роберт Янси Лукас. Родители моей матери южане, поэтому меня и назвали Янси. Когда я был маленький, ребята решили, что Янси — это Янки, так я и вырос с этим прозвищем. Сначала Янки, потом Янк.
— Надо придумать что-нибудь поинтереснее, — сказал Сид Марголл. — Почему вы до сих пор зовете себя Янк?
— У нас в городе был еще один Роберт Лукас, не родственник. Примерно того же возраста, что и я. А меня никогда по-другому и не звали — только Янк Лукас.