- А'роель ректор. - От улыбки аэсса мороз по коже, и если бы он не придерживал за плечи, я постаралась бы отойти от него как можно дальше. - На будущее. Ни при каких обстоятельствах не повышайте голос на иссэ Дешисс. Про вечерние же посещения, думаю Вам и так понятно? Все претензии высказывайте лично мне. Я сам приму необходимые меры. Мы поняли друг друга? - даже не знаю, что убедительнее: тон, наглость, стальной блеск глаз или намек на Тьму, в любой момент готовую появиться на кончиках пальцев.
- Я учту. - Даже если слова аэсса и вызвали в нем негодование, а'роель Лионелли не рискнул возражать представителю Первого Рода. - Только... - насмешливо приподнятая бровь аэсса - правила в Академии для всех едины. А иссэ Дешисс ведет себя недопустимо. Вызов демона - переходит все рамки! Он угрожает безопасности студентов! - на одном дыхании.
- Можете не беспокоиться на этот счет. - Усмешка. - Эймирингель принес клятву верности Вас'илиссе. - ректор удивленно на меня смотрит.
- Что ж, ладно. Но от проведения подобных диверсий, я прошу Вас воздержаться, студентка. - Сквозь зубы.
Аэсс ответил за меня коротким кивком головы и нас окутали лепестки Мрака.
Мы оказались в просторной светлой бальной зале. Недоуменно смотрю на Эдуарда.
- Да, моя исси, как ты догадалась, сейчас мы будем танцевать. Должен же я проверить твои умения... - и почему его это так веселит?
- А больше Вы ничего проверить не хотите? - бурчу исподлобья.
- Ты узнаешь об этом первая, МОЯ ведьмочка... - с хитрым прищуром.
Полилась необычная музыка. Переборы гитары оттеняли стремительный бег скрипок, нежные голоса флейт предлагали окунуться в завораживающий поток. Аэсс протянул мне руку, предлагая не танец, сражение. Отпустив свое возмущение вместе со смущением, гордо приняла вызов. Вступившие ударные заставляли совершать немыслимые повороты и прыжки. Правил нет, ограничений нет - кричали скрипки. Свобода, пел саксофон. Отзвучав на диссонансной ноте, мелодия оборвалась. Переводя дыхание, смотрела прямо в расширившиеся темно-серые глаза аэсса.
- Лисс... - о вспомнил, что у меня есть имя - моя Лисс...
***
Эдуаридент аирх Дешисс.
Вас'илиссе не нужно было объяснять движений Ришио, танца нашего Рода, Рода Повелителей. Она интуитивно чувствовала каждую фигуру, каждый поворот, каждый взмах. Ее гибкая, тонкая фигурка затрагивала что-то внутри меня. Лисс... Моя Лисс... неужели, я хочу ее поцеловать? Последняя яркая диссонансная нота отрезвила, заставила отпрянуть. Но даже на расстоянии я ощущал ее каждой клеточкой своего тела. Почему мне так тепло и так больно? Эмоции переполняли. Я уже не понимал, где ее эмоции, где мои. Все так запутано. Толстая броня, защищавшая меня от чувств, разбежалась маленькими трещинками. Нет! Этого не может быть! Пытаясь собрать разлетающегося себя на кусочки, прошептал:
- Лисс... Моя Лисс... - сделала шаг назад, другой. Ну, уж нет, я не позволю тебе убежать!
***
Не отрывая пристального взгляда, аэсс медленно приближался ко мне. Но стоило непроизвольно сделать несколько шагов назад, как он опять оказался рядом.
- Что это Лисс? Не стоит убегать... - гипнотизируя темно-серым блеском глаз, наклонился так близко, что я ощущала его дыхание, и ... поцеловал. Нежно, трепетно и чувственно. На грани уплывающего сознания прошептала: за что?...
***
Эдуаридент аирх Дешисс.
Какой же я болван! Идиот! Как я так мог поступить с моей ведьмочкой, моей исси? Какая-то безумная невероятная волна нежности захлестнула меня, порушила все барьеры, отключила полностью разум, заставив поддаться порыву поцеловать ее... А она прошептав 'за что?', потеряла сознание. И даже защищающий узор не помог, я начал пить ее жизнь. Вместо того, чтобы защищать, выполнять принятые обязательства, я сделал то же, в чем обвинял Олиаса, как подросток, неконтролирующий состояние голода, впился в нее... Как только осознал это, я конечно, влил энергию обратно... Но мне нет прощения! Как я мог??? Откуда во мне вообще могли взяться подобные чувства? Мы же лишены их!
Уложив исси спать, переместился к дяде.
***
Адриантесс аирх Дешисс
Лепестки мрака сгустились в моем рабочем кабинете. Эд? В такой час?
Племянник с огромными безумными глазами, в которых отражались злость и боль, срывающим голосом прошептал:
- Дядя... - в подобном состоянии он предстал передо мной, когда погибли его родители. Навсегда останется в моей памяти потухший взгляд маленького беззащитного мальчишки, осознавшего, что мама уже никогда не придет, никогда не улыбнется прошептав: 'Здравствуй, мышонок', и папа уже никогда не хлопнет ободряюще по плечу: 'Будь сильным, сын'. Никогда. Моя сестра и ее муж не испытывали нежности друг к другу, но бесконечно любили Эда. Тем больнее ему было их потерять.