– Мне нужен этот конверт. На нем могут быть коды отслеживания и все такое, – сказал Мел.
– Я поищу попозже, – сказала Мэри Кэтрин.
Мел выказал легкое разочарование. Вероятно, она не выказала недостаточно энтузиазма при получении этого задания в стиле плаща и кинжала.
Из проигрывателя в машине звучала симфония Брукнера. Мел забрался внутрь и прибавил звук. Мэри Кэтрин последовала за ним. Несколько минут они сидели рядом и слушали музыку.
– Послушай меня, – произнес Мел, убавляя громкость. – Я страшно отстал в этом деле.
– То есть?
Мел рассмеялся. В устах любого другого это был бы безрадостный смех. Но Мел обладал талантом находить смешное в самых странных местах, и сейчас веселился вполне искренне, хотя и без особой радости.
– Предполагается, что я – доверенный советник Вилли. Предполагается, что именно я должен сказать ему, хорошая это идея – идти в президенты – или нет. И ты только посмотри. Он сделает заявление уже через несколько часов. А я по-прежнему понятия не имею, что за черт происходит.
Мэри Кэтрин нечего было на это сказать. Она ждала продолжения.
– Я очень серьезно отношусь к своей работе, и прямо сейчас я ее заваливаю, – сказал Мел. – Мне нужно собраться. Мне нужно много сделать. Мне нужно начать шевелиться по-настоящему. Мне нужно сделать кое-какие шаги, которые не прибавят мне популярности в глазах Сети. Поэтому позволь мне спросить тебя: ты хочешь со мной работать? Или нет? Меня устроят оба варианта.
Теперь пришла очередь Мэри Кэтрин рассмеяться.
– А меня оба не устраивают, – сказала она. – Мы ведь говорим о папе.
– Нет, мы говорим не о нем, – мягко сказал Мел. – Мы говорим о человеке, в которого он превратился после того, как в его голове оказался этот чип. И я не уверен, что это один и тот же человек.
Это было настолько страшное заявление, что Мэри Кэтрин решила пока что на него не реагировать.
– Ладно, даже если бы он был просто каким-то абстрактным кандидатом в президенты – в одном случае я бы творила добро, а в другом – зло.
– Пусть в этих терминах рассуждают фермеры, – сказал Мел. – Впрочем, ладно – ты хочешь быть хорошей или плохой?
– Хорошей, – сказала Мэри Кэтрин.
– Вот и умница, – сказал Мел.
– Думаю, папа тоже хочет творить добро – что бы ты там себе не думал, – сказала Мэри Кэтрин.
Мел повернулся и посмотрел ей в лицо.
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, – сказала она, – восстановление после удара – не такая уж и редкость.
– Я думал, ткани мозга погибают. Как можно восстановить то, что мертво?
– Погибшие ткани не восстанавливаются, да. Но иногда другие части мозга берут на себя их функции. Это требует много работы. Это требует упорной терапии. И немного удачи. Но такое случается. Если люди, потерявшие половину мозгов во Вьетнаме, которые сегодня нормально ходят и разговаривают.
– Да ты что! И почему же мы не попробовали поступить так с Вилли?
– Мы пробовали, – сказала Мэри Кэтрин, – но когда появилось быстрое решение, мы выбрали его. Невозможно сказать теперь, чего мы могли добиться стандартными методами.
– Думаешь, он может вернуться?
– Шансы очень малы, – сказала она. – Но не забывай, что он амбидекстр. У таких людей возможности восстановления существенно выше.
– Так что именно ты имеешь в виду, когда говоришь, что Вилли хочет добра?
– Я говорю о том, что Сеть, может быть, и подчинила его с помощью биочипа, – сказала она, – но на более глубоком уровне его мозг, возможно, еще пытается вернуть контроль. И мы можем ему помочь, если будем действовать правильными методами.
– Что это за методы? – спросил Мел?
– Он должен пользоваться головой, вот и все, – сказала Мэри Кэтрин. – Он должен упражнять мозг и тело всеми доступными способами, восстанавливать нервные пути.
– Дьявол, – сказал Мел. – Президентская кампания – не самое подходящее время для этого.
– Согласна, – сказала она, – если только кандидат не путешествует, не обедает и не живет рядом с неврологом.
Они с Мелом обменялись взглядами.
– Ты уверена? – спросил Мел.
– Конечно, я уверена.
40
– В прошлом году, примерно в это же время, я принял приглашение председателя нашей партии произнести вступительную речь на съезде, который состоится через пару недель, – сказал Уильям Э. Коззано. – Вчера вечером и позвонил ему из своего дома в Тасколе и выразил сожаление, что не смогу принять участие в этом съезде ни в какой роли – ни как докладчик, ни как делегат, ни как номинант. И он великодушно принял мои извинения за это неожиданное изменение планов.