В итоге она понятия не имела, что вообще происходит, пока вдруг все вокруг – фанаты, обитатели подиума, просто все – внезапно не вскочили на ноги и не разразились дикими восторженными криками. Десять тысяч надутых гелием шариков взлетели над полем и направились к Марсу. Оглушительная канонада фейерверков накрыла стадион, наполнив воздух едким дымом. Клаксоны визжали так, будто все чайки мира выбрали этот момент, чтобы умереть, подиум содрогался от звуков басовых барабанов духового оркестра, и откуда-то – может быть, с вертолета? – ливень конфетти обрушился на сцену, такой густой, что несколько мгновений она не могла разглядеть собственных рук. Мэри Кэтрин инстинктивно посмотрела на отца – сияющий силуэт, едва видимый сквозь конфетти, залитый светом прожекторов, размытый в этом красно-бело-синем урагане.
Казалось, что он в тысяче миль от нее. Не человеческое существо, а электронная фикция, сотворенная компьютерами в медиалаборатории. Рональд Рейган был актером. Уильям Э. Коззано временами казался спецэффектом.
Затем воздух немного очистился, а он остался стоять, пропуская звуковые волны над головой, потом повернулся к ней – его глаза метались от лица к лицу, в дыму, между фальшфейеров и шариков, пока не нашли ее, поймали ее взгляд – и улыбнулся ей и только ей одной.
Она улыбнулась в ответ. Она знала, чтоб оба они сейчас думают о маме.
Она понятия не имела, что ей сейчас следовало делать и что, собственно, происходит. Однако ей хотелось быть рядом с отцом, и потому прошла по подиуму и поднялась по лесенке на трибуну. Он обнял ее за талию, едва она ступила на верхнюю ступеньку, и прижал к себе. Уровень шума вырос еще на несколько децибел, если это было вообще возможно, и она сделала то, что полагалось: стала смотреть не на отца, а на толпу, прямо в батарею объективов, и махать рукой. Она чувствовала ужас и одиночество, но присутствие отца давало надежду, что она сумеет все это пережить. Как же хорошо, что он вернулся.
Огромный баннер развернули над верхним рядом трибун: «КОЗЗАНО В ПРЕЗИДЕНТЫ». Эти слова Мэри Кэтрин встречала не раз и не два, но увидев их напечатанными десятифутовым буквами здесь, над трибунами школьного стадиона, она поняла, что все взаправду. И еще она сообразила наконец, отчего весь этот бедлам: отец сделал это. Он возвестил о своем выдвижении. Он вступил в президентскую кампанию.
Остаток дня она была совершенно не властна над собой. Это было все равно, что угодить в самый эпицентр бунта – совершенно безвредного бунта. Это было как самая большая, шумная, пьяная свадьба всех времен, возведенная в десятую степень; и вместо одного фотографа, отдающего указания, что кому делать, тут их была целая армия. Мэри Кэтрин столько раз ослепили вспышкой, что она начала видеть вещи, которых на самом деле не было – как будто фотовспышка была воротами в тайное измерение. Политическое действо превратилась в потный фестиваль обнимашек, поцелуев и рукопожатий на открытом воздухе, постепенно перемещающийся через город в парк Тасколы, в котором половина свиней Среднего Запада вращалась на вертелах в гигантских коптящих мобильных жаровнях. Туалеты из зеленого пластика выстроились вдоль границы парка, как церемониальная стража на коронации. Столы для пикника общей длиной в милю были покрыты красно-бело-синими скатертями и уставлены лимонадом, ледяным чаем, пуншем, водой, кофе и пивом.
Мэри Кэтрин шаг за шагом прокладывала путь сквозь все это столпотворение, останавливаясь примерно через каждый ярд, чтобы кого-нибудь поприветствовать. После первой тысячи приветствий она совершенно лишилась способности запоминать лица. Некоторое время она беседовала с приятной женщиной; Мэри Кэтрин считала эту женщину своей старой учительницей из воскресной школы, пока не сообразила, что болтает с женой судьи Верховного суда. Она поприветствовала Алтею Кувер, внучку Дуэйна Кувера и свою соученицу по колледжу. Она постоянно сталкивалась с людьми, которых узнавала, но при этом, как ни странно, встречала впервые в жизни. Это были кинозвезды, профессиональные спортсмены, сенаторы и музыканты. Она знала их в лицо так же хорошо, как собственных дядюшек и тетушек, и поэтому ей не казалось странным, что все они разгуливают тут по ее Тасколе.
В какой-то момент она наткнулась на Ки Огла, и ей хватило присутствия духа сообщить ему, что им следует поговорить, как только представится возможность. Прямо сейчас возможность явно отсутствовала, ибо произносил речь перед двумя группами чирлидеров – из Тасколы и Рантула, которые успели принять душ и навести марафет. Он признал свою полную неспособность выбрать лучшую группу и пообещал обеспечить униформой обе. В итоге только час спустя он разыскал Мэри Кэтрин на периферии празднества.