Остановившись на светофоре, двое мужчин в костюмах обменялись взглядами и закатили глаза.
– Политтехнологи, – сказал водитель. – Как же я их обожаю.
– А, вот это особенно прекрасно, – сказал председатель Республиканского Национального Комитета, изучая лист бумаги, который он только что извлек из папки с надписью «ФРИЛ». – Во время визита кандидата в Мино, Северная Дакота, вы врезались в школьный автобус, после чего он слетел с дороги – тридцать шесть пострадавших, десять из них – тяжело. Родители подали на вас иск на десять миллионов долларов и выиграли.
– Иди ты нахуй, – сказал Иеремия Фрил. – Вместе с мамой со своей, блядь.
Лоб Фрила украшала строчка черных стежков, идеально повторявшая изгиб рулевого колеса лимузина.
– Добавив это к приговорам за клевету с последних трех президентских кампаний... дайте-ка прикинуть – только они одни тянут почти на сотню миллионов, которые вы должны паре десятков человек, включая, кстати, и меня самого. Вы должны мне четыре миллиона.
– Говна моего поешь, – сказал Иеремия Фрил.
Вместе с ними вокруг стола сидели несколько хорошо одетых мужчин благородного вида. Стол стоял в номере крайне приватного отеля в нескольких кварталах от Белого дома. Они арендовали целый этаж, завесили окна черными шторами, отключили лифты и расставили охрану с автоматами на всех лестницах. Иеремия Фрил сидел в роскошном кожаном кресле в центре стола. За его плечами стояли двое – их суммарный вес равнялся шестистам фунтам, оба носили латексные перчатки и прозрачные пластиковые маски во все лицо.
Сидящие за столом мужчины холодно посмотрели на Фрила. Они принялись по очереди поднимать руки и говорить.
– Вы должны мне три миллиона плюс судебные издержки, – сказал председатель Демократического Национального Комитета.
– Один запятая пять, – сказал второй, поднимая руку.
– Восемьсот тысяч, – гавкнул третий.
– Один запятая один.
– Полмиллиона и публикацию извинений в «Майами Геральд».
– Что здесь вообще происходит – собрание ебаных звезд? – сказал Иеремия Фрил. – Чего бы вам просто не сказать мне, какого хрена вам надо?
– Нам нужен Коззано, – сказал председатель от республиканцев.
– Прекрасно. Он ваш. Он мертвец, – сказал Фрил. – Когда я с закончу с этим сраным итальяшкой, он проклянет мать, за то что его родила. Он не сможет обналичить ни один чек к северу от экватора. Дети будут плевать ему на ботинки. Его собака залезет к нему в постель ночью, чтобы отгрызть ему лицо, и он будет молить, чтобы она не медлила.
В комнате воцарилось благоговейное молчание.
– Не хотите послушать, что мы готовы предложить вам в обмен на услуги? – неуверенно произнес демократический председатель.
– Нахуй это, – сказал Фрил. – У вас, ребята, никакого воображения. Вы думаете, я занимаюсь этим дерьмом из-за денег. Но это не так. Я сидел у себя в Рио и только и ждал чего-то вроде этого. Я возьмусь за работу исключительно из профессиональной гордости. Итак: вы собрали мою команду А или нет?
– Они здесь.
– Все?
– Все, за исключением тех, кто мертв, сидит или ведет другие кампании, – сказал председатель-республиканец.
54
Чуть менее чем за месяц до дня голосования грузовую платформу с контейнером ГОСПОД можно было заметить в центре транспортного водоворота на Кенмор Сквер в Бостоне, на подступах к Бостонскому Университету. Реализуя божественное право фур ехать туда, куда им заблагорассудится, грузовик довольно быстро вырвался на свободу и въехал на территорию кампуса.
Здесь повсюду роились бостонские копы, полиция кампуса, мужчины в темных костюмах и аккуратно одетые юные личности со значками «КОЗЗАНО В ПРЕЗИДЕНТЫ». Многие имели при себе уоки-токи. Большую часть дня эти люди были заняты тем, что оккупировали парковочные места. Захват производился именем различных властей предержащих; с применением чистейшей хуцпы; путем создания живых стен вокруг стоянок. Здоровенный трейлер ГОСПОД поджидали девять расположенных в ряд парковочных мест – событие, которое случается в Бостоне примерно с той же частотой, что и Великий Парад Планет или победа местной команды в Мировой серии.
Вскоре после трейлера гордиев узел Кенмор Сквер разрезал кортеж, чтобы остановиться у Аудитории Морзе – приземистого лекционного зала с куполом, переделанного из синагоги – наполовину уже заполненной корреспондентами и политически сознательными студентами.