Эта мысль не вызывала страха. Только глухую, тяжёлую усталость. Он сделал свой выбор в тот день, когда согласился на сделку с Вороновым. Жизнь его дочери в обмен на информацию. Он бы сделал этот выбор снова. Тысячу раз.
— Босс, у нас движение! — раздался в рации голос Рико, его заместителя. — Вентиляция! Верхние уровни!
Марко поднял автомат. Слишком поздно.
Из широких вентиляционных решёток под потолком и из скрытых панелей в стенах, о которых не было ни слова в их планах, ударил огонь. Это была не паническая стрельба охраны. Это был шквал точных, коротких очередей. Пули летели не хаотично. Они били по уязвимым местам: в шею, подмышки, в щели между бронепластинами.
Один из его бойцов рухнул без крика. Второй развернулся, пытаясь ответить, и тут же получил очередь в бок.
Засада.
Марко успел укрыться за массивной мраморной колонной. Он увидел одного из стрелков. Человек в чёрном, безликом снаряжении двигался с текучей грацией хищника. Стойка. Способ передвижения. То, как он держал оружие. Это были не наёмники. Это были призраки Хелен.
Он всё понял. Холодно. И ясно.
Хелен не стала ждать. Она ударила сразу, используя хаос боя, чтобы списать потери его команды на охрану Кросса. Чисто. Эффективно. Безжалостно.
Он высунулся из-за колонны и дал короткую очередь в сторону одной из теней. В ответ по мрамору ударил свинцовый град, высекая фонтаны каменной крошки. Одна пуля срикошетила и обожгла ему щеку.
Он прижался к колонне, но они заходили с фланга. Короткая очередь из другого коридора прошила воздух и ударила его в спину. Две пули нашли уязвимое место под бронежилетом. Удар был такой силы, что из лёгких вышибло весь воздух. Он упал на одно колено, задыхаясь. Мир качнулся. Красный свет и клубы пыли смешались в одно целое.
Ещё одна очередь. Одна пуля попала в плечо, раздробив кость. Вторая пробила бок. Жгучая, ослепляющая боль. Он рухнул на пол, захлёбываясь кровью.
Его мир сузился до экрана тактического планшета, пристёгнутого к его предплечью. На нём мигали иконки его бойцов. Одна за другой они гасли. Красный. Зелёный. Серый. Серый. Серый.
Он проиграл. Она победила.
Но даже у проигравшего есть последний ход.
Дрожащими, окровавленными пальцами он набрал команду. Он выделил зашифрованный пакет данных, которые его люди успели взломать. Затем набрал короткое сообщение. Пальцы не слушались. Кровь заливала экран.
«Рихтер играет вдвойне. Вторая команда. Чистильщики. Убирают всех».
Он нажал «отправить».
Над ним выросла тень. Оперативник стоял над ним, дуло его автомата смотрело ему прямо в лицо. В зеркальном забрале шлема Марко увидел своё собственное отражение — окровавленное, сломленное, но не покорившееся.
Он успел увидеть, как на экране планшета вспыхнуло подтверждение отправки. Он успел криво усмехнуться.
В следующую секунду грянул выстрел.
Глава 10: Пациент Зеро
Красный свет аварийных ламп пульсировал с рваным, безумным ритмом. Он заливал коридоры, превращая сталь и бетон в декорации преисподней.
Но Хавьер почти не замечал его.
Какофония из десятков «акустических якорей» слилась в единый, невыносимый вой. Ещё полчаса назад этот звук буравил мозг, теперь стал просто фоном. Шумом, который нужно было преодолеть. Как огонь. Как пули. Как стены.
Он двигался сквозь хаос, как хищник сквозь горящий лес. Каждый шаг выверен, каждое движение — экономно. Он не бежал. Он шёл быстрым, неумолимым шагом, словно сама гравитация тянула его к одной-единственной точке в этом аду.
Осколок бетона рассадил кожу на предплечье, оставляя липкую дорожку крови. Ключица, по которой приложилась Ева, отзывалась острой болью при каждом вдохе. Но всё это было далеко. Неважно.
Единственной реальностью был узкий луч его фонаря, выхватывающий из темноты и мерцающего красного света путь вперёд.
Его инстинкты, отточенные годами на бойнях, о которых не пишут в отчётах, вели его. Он уже не думал, где главный вход или серверная. Он чувствовал, где находится сердце этого проклятого места. Нервный центр. Гнездо паука.
Лаборатория Кросса.
Проход был завален обломками потолочной плиты. Хавьер, не сбавляя шага, вскарабкался на завал, осыпая вниз куски бетона. Воздух был густым от пыли и запаха горелой проводки — едкий, химический запах, который першил в горле.
Он спрыгнул с другой стороны, приземлившись на одно колено. Впереди виднелась гермодверь из матовой стали, слегка приоткрытая. Из щели пробивался стерильный белый свет, чужеродный в этом кроваво-красном мире.
Он толкнул дверь плечом. Она поддалась с тихим шипением.
Лаборатория.
Она была полной противоположностью хаосу снаружи. Огромное, круглое помещение, залитое ровным, бестеневым светом. Стены из цельных листов белого полимера, гладкого и холодного на вид. По периметру тянулись стойки с оборудованием, экраны которых сейчас показывали мечущиеся, бессмысленные строки кода.
В центре комнаты стояло кресло. Кожаные ремни, стальные дуги, десятки проводов, сходившихся к металлическому обручу над подголовником. Конструкция напоминала одновременно стоматологическое оборудование, пыточный станок и творение безумного скульптора.
У одной из консолей, спиной к двери, стоял невысокий, аккуратный человек в идеально белом халате. Он судорожно бил по сенсорной панели, пытаясь что-то стереть.
Доктор Кросс.
Хавьер пересёк комнату в три бесшумных шага. Его пальцы впились в плечо доктора, как тиски. Кросс вскрикнул, тонко и испуганно, и обернулся. Его лицо, обычно выражавшее интеллектуальное превосходство, теперь было бледной, потной маской паники.
— Где она? — голос Хавьера был низким, сдавленным рычанием. Он вжал Кросса в консоль. Стекло под его спиной жалобно треснуло. — Где Люсия?!
— Я… я не знаю, о ком вы… — залепетал Кросс, его глаза бегали по лицу Хавьера, ища спасения. Он не нашёл ничего, кроме выжженной пустоты.
— Ты знаешь, — Хавьер приподнял его, почти отрывая от пола. — Ты знаешь. Говори. Или я вырву тебе позвоночник через глотку.
В этот момент в проёме двери, из красного сумрака коридора, появилась ещё одна фигура. Она двигалась абсолютно бесшумно. Ева.
Её одежда была порвана и покрыта сажей. На щеке чернел глубокий порез. Но её глаза… они горели холодным, нечеловеческим огнём. Она не смотрела на Хавьера. Она смотрела на Кросса.
И доктор увидел её.
Его самообладание, его маска цивилизованности, треснула и осыпалась. Он забыл про Хавьера, про боль, про угрозу. Его рот открылся в беззвучном крике. Ужас исказил его черты, обнажив под маской учёного нечто древнее, животное.
— Нет… — выдохнул он, и голос его сорвался. Он указал на Еву дрожащим пальцем. — Ты… Ты мертва. Левиафан… Там был взрыв… Все погибли.
— Я спрашиваю про сестру, ублюдок! — рявкнул Хавьер, тряхнув его так, что голова Кросса мотнулась из стороны в сторону. Но доктор его больше не слышал.
Ева сделала шаг вперёд, в стерильный белый свет. Её ботинки не издали ни звука.
— Ты оставил меня в воде, доктор, — её голос был спокоен до неестественности. В нём не было ни ярости, ни ненависти. Только ледяная констатация факта. — Но я научилась дышать.
Кросс отшатнулся от неё, упираясь в грудь Хавьера, словно наёмник с ножом у горла был меньшим из зол.
— Эхо… — прошептал он, и в этом слове было больше ужаса, чем в любом крике. — Ты — Эхо! Пациент Зеро! Но… прототип был неудачным. Нестабильным. Ты не должна была выжить! Ты… ты хочешь их всех убить! Уничтожить мою работу!
Хавьер замер. Слово ударило его, как физический удар. Эхо. То самое слово из файлов, которые расшифровал Воронов. Первый неудачный эксперимент.