— Я тебя понимаю, — кивнул Волков. — Твои чувства, твою озабоченность. Но ведь Малый Диомид — еще раз повторяю — территория Соединенных Штатов Америки! И тамошние жители — граждане США!
— Да, это верно, — согласился Метелица. — Кстати, до середины пятидесятых годов прошлого столетия жители острова Малый Диомид, как и все жители Аляски, считались русскими подданными…
— Это как же? — удивился Волков.
— Это длинная история, но тебе не помешает ее знать, коли уж ты курируешь нашу стройку, — сказал Метелица. — Аляска, как известно, перешла под власть Североамериканских Соединенных Штатов в 1867 году. Причем некоторые историки ошибочно считают, что она была продана. Это не совсем так. И этого не могло быть по той простой причине, что в 1861 году в России было упразднено крепостное право. А тогдашняя Аляска была землей, населенной людьми. На Аляске, кроме эскимосов, жили атабаски, алеуты, индейцы-тлинкиты и другие племена. Договор, если говорить точным юридическим языком, был договором об уступке на право управления территорией Аляски. И такой территорией Аляска была почти сто лет, и население ее считалось подданным России. Я своими глазами видел сертификаты о предоставлении американского гражданства аляскинцам, выданные в 1957 году, где в графе «прежнее гражданство» стояло — русский.
— Интересно! — с живостью отозвался Волков. — И все же это еще не основание для вмешательства.
— Я понимаю, — понуро ответил Метелица.
— Послезавтра тебя ждут на мысе Дежнева, — сказал Волков. — Туда наедет много народу.
Светлана уже сидела в номере за накрытым столом. В кресле у окна сидел рослый молодой человек, Глеб. В свои пятьдесят два года Светлана выглядела прекрасно, хотя пока еще остерегалась принимать искусственные омолаживающие препараты.
Она молча поцеловала отца.
Глеб обнял деда и сказал:
— Еду вместе с тобой. С трудом, но получил назначение на твою стройку.
Глава седьмая
Лодка шла легко, рассекая тяжелую, уже остывающую воду. Выходить в море на одиночной лодке в эту пору было довольно рискованно. Но Петру-Амае на этот раз хотелось приплыть на Малый Диомид морем. К тому же пассажирский дирижабль компании «Раян-Эрлайнз» отменил регулярные рейсы в Иналик.
Петр-Амая знал, что он хорошо виден обеим станциям по безопасности плавания — американской и советской.
Море было полно спешащих на юг птиц. Все летящее стремилось в одном направлении — к солнцу. Туда же плыли киты, моржи, тюлени…
Китовые фонтаны виднелись повсюду: в этом году китовые стада задержались в Чукотском море. На Инчоунском лежбище галечная коса уже опустела, если не считать нескольких туш старых моржей, задавленных молодыми и сильными особями.
На борту лодки имелся гарпун. Сначала Петр-Амая намеревался добыть нерпу, чтобы приплыть на остров не с пустыми руками, но утренний охотничий азарт к полудню поутих.
Его больше волновала предстоящая встреча с Френсис. Они сказали друг другу о своих чувствах все… Они пользовались старыми, не раз сказанными выражениями, но им казалось, что все эти нежные слова в их устах звучат свежо, по-новому и сокровенный их смысл ясен и понятен только им. Какое-нибудь пустячное выражение вызывало волну тепла и нежности, и тогда верилось, что такое же ответное чувство и тепло возникало и у Френсис, на другом берегу.
Петр-Амая был уверен, что он никогда так не любил и то, что было раньше, — это не настоящее, а так, пусть глубокое, волнующее, но все же увлечение.
Петр-Амая вздохнул. Громада острова Ратманова уже казалась близкой. Но это было обманчиво. Несмотря на ветер, довольно студеный, погода ясная. Уже негреющее солнце ярко освещало Берингов пролив. В южном направлении льдисто и холодно поблескивали удлиненные корпуса огромных большегрузных дирижаблей. На Ратманова появились новые, хорошо видимые издали сооружения. Они изменили привычный облик острова, и он уже казался чужим, не таким, каким запомнился с детства, когда Петр-Амая вместе с отцом впервые вышел на промысел.
Лодка входила в пролив с севера. Петр-Амая решил воспользоваться и ветром, и течением одновременно. Недавно на Большом совете строительства, где обсуждалось предстоящее соединение островов, зашел разговор о будущих «тихих» атомных взрывах. Инженеры утверждали, что ни природному, ни животному окружению никакого вреда не будет. Внимание всех привлекло выступление плотного рыжеусого человека в старомодных очках вместо контактных линз. Он коротко сказал, что, по его расчетам, полотно моста между островами резко изменит розу ветров в этом регионе. Кто-то из присутствующих небрежно заметил, что изменение розы ветров — не такая уж большая беда и этим вполне можно пренебречь. Метеоролог резко вскинул голову и громко возразил, что ветер в этих местах играет большую роль в жизни людей.