В Амстердаме мне раньше бывать не приходилось, но я много раз видел этот город на фотографиях в книгах и журналах. Интересное, но сумасшедшее сочетание всего старинного и современного. Поэтому, когда мы, наконец, высадились на берег, я не сразу поверил, что эта деревня и есть Амстердам. Хорошо, что я вовремя вспомнил, где и с кем я сейчас нахожусь и не ляпнул чего-нибудь лишнего! Впрочем, черты будущего города уже проступали в строгих линиях домов, удобной пристани, знаменитой дамбе, которой город обязан своим названием и первых каменных строениях, которым, увы, не суждено было пережить века. Викинги не подавали виду, но по их горящим глазам было ясно, что они восхищены этим «центром цивилизации».
— Это, что! — Сказал Ванхаген, не обращаясь ни к кому, но я понял, что его слова предназначены мне, (будто прочёл мои мысли!). — Говорят, Париж намного больше, а у бриттов есть какой-то Лондон, про который рассказывают всякие чудеса, но это всё ерунда против сказочных городов Гардарики! Там стены достигают небес, а дома делают высокими, как дворцы богов и изукрашенными, словно кружева, только из дерева и камня. А святилища там вместо крыш покрыты золотыми шлемами, сверкающими на солнце на многие мили! Впрочем, Царьград превосходит даже города Гардарики, но я там не был, только слышал рассказы тех, кто ходил туда в Вик со славянским князем…
Рассуждения ярла прервались, когда мы дошли до большого одноэтажного здания, которое оказалось гостиницей. Очень грустный Лимо, молчавший всю дорогу от пристани до центра города, приободрился, почуяв родную стихию, даже как то осмелел и повёл себя уже не с такой почтительностью, которую проявлял к нам до сих пор.
А именно, когда мы вошли внутрь, купца как ветром сдуло, и он предоставил нам самим разбираться, что и как делать дальше. Ванхаген на это нахмурился и как-то по-особому изогнул бровь, глядя в ту сторону, куда удрал купец, что я понял — зря Лимо так сделал: при следующей встрече с ярлом ему может не настолько повезти, как это было в первый раз.
Общество, собравшееся в большом зале этой таверны, (или как там называются подобные заведения?), встретило нас гробовым молчанием, резко прервав пчелиный гул, раздававшийся здесь до нашего появления. Честно говоря, я имел весьма небольшой опыт пребывания в подобных местах. В «испанской трещине» мы прожили в гостинице дня два или три не больше, да и то я там изображал чернокожего слугу, а все переговоры вела Анджелика с подсказки дона Клеофаса. Стоит ли удивляться, что я слегка оробел, и мне вдруг захотелось спрятаться за спину Ванхагена. Однако тот не проявил ни капли смущения, (ярл есть ярл), а прошёл прямо к хозяину гостиницы, которого угадал с первого взгляда.
— Мне и моим людям нужен ночлег и стол. — Сразу, после короткого приветствия, взял быка за рога наш предводитель. — Мы устали с дороги и хотели бы остановиться под твоим кровом. Кроме того нам нужно кое с кем здесь повидаться. Согласен ли ты назвать нас своими гостями?
У хозяина при этом сделался такой вид, какой был бы, наверное, у петуха к которому в курятник попросились на ночлег лисы. Глаза этого грузного здоровенного мужика, очень широкого в нижней части тела, бегали туда-сюда, и было видно, что ему совершенно не хочется оставлять под своим кровом таких «гостей». Однако он быстро принял решение, благо нас было немного, (вся дружина осталась на кораблях, а в город мы отправились в том же составе, в котором пребывали на борту судна Лимо).
— У меня найдётся тёплая, просторная комната и тюфяки набитые свежей сухой соломой! А если почтенные гости желают поужинать, то это можно сделать прямо здесь в зале. Во-он там, в углу, есть, кажется, свободный стол, а на кухне нынче имеется добрый окорок, несколько жареных гусей и треска, запечённая в тесте. Могу предложить также копчёную селёдку, свежий хлеб и отличное вино, привезённое из южных провинций…
— Вина не надо, — отрезал Ванхаген, — от того пойла, которым нас хотел отравить поганец Лимо у меня до сих пор кислая отрыжка! Тащи сюда побольше всякой снеди, и вели прикатить бочонок доброго пива!