И вот мы увидели её! Она стояла на носу одетая в белоснежную рубашку и короткие штаны с широким поясом, из-за которого торчали рукоятки кинжалов и пистолетов(!), усыпанные самоцветами. Её золотые волосы были распущены, ими с упоением играл ветер, и это зрелище напоминало языки пламени! Высокая девичья грудь была обнажена и выглядывала через вырез рубашки, сверкая круглыми розовыми сосками правильной формы, от чего многие викинги привстали со своих скамей и замерли, забыв об опасности. Серые глаза девушки метали молнии, а в руках она сжимала две мавританские сабли, тонкие и гибкие. На миг моё сердце остановилось — мне показалось вдруг, что я вижу тебя!..
Драгис на миг как будто захлебнулся и посмотрел на Анджелику, которая в ответ взглянула на него не мигая, в упор, но по её лицу не было понятно что она чувствует и о чём думает.
— Правда, через секунду я понял, что ошибся. Она действительно была похожа. Так бывают, похожи близнецы, которых в детстве не могут отличить друг от друга даже родители, но потом жизнь ставит на каждого свою особую печать и тогда их сходство, как бы стирается.
Но тогда мне некогда было размышлять над этим вопросом. Бой барабана вдруг прекратился, и раздалась короткая команда, отданная хриплым голосом, откуда-то с кормы. В тот же момент грохнул выстрел, от которого самые храбрые втянули головы в плечи. Ядро, пущенное из вертлюжной пушки, как бритвой срезало нашу мачту, что вызвало бурю восторга на галере! Ещё через секунду борта двух кораблей соприкоснулись и женщина-воительница, без посторонней помощи, прыгнула с носа галеры на нашу палубу!
Едва босые девичьи ноги коснулись отполированных временем досок корабля викингов, как один из его обитателей рухнул навзничь с отсечённой головой, а другой опрокинулся на спину с широкой резанной раной в груди, пуская изо рта кровавую пену! В следующий миг глаза «Белой Ярости» нашли Ванхагена, который даже не сделал попытки поднять свой щит и секиру, и разъярённая фурия ринулась к нему!
Понимая, что сейчас девушка, скорее всего, убьёт своего отца, который так хотел её найти, я метнулся наперерез без оружия, рассчитывая схватить пиратку в охапку, но в тот же миг получил мощный и хорошо поставленный удар между ног! Последнее, что я увидел перед тем, как тьма погасила моё сознание, был небольшой золотой диск, на золотой цепочке, висящий в ложбинке между грудей. «Анхе…», успел прочесть я часть надписи, вырезанной руническим письмом, и отключился.
Что произошло дальше, я помню лишь урывками. Наверное, меня потом ещё и по голове основательно приложили. Когда сознание возвращалось, я слышал свист ветра, ощущал жуткий холод и понимал, что меня несёт куда-то очень сильным течением. Утонуть мне не давала чья-то рука, и через некоторое время я понял, что это рука Ванхагена, который сам цеплялся за что-то, чего я не видел. Потом я почувствовал мощный рывок, и всё закружилось перед моими глазами — викинги, пираты, мёртвые, живые, обломки чего-то деревянного, пустые бочки, выпотрошенные лари для оружия, сломанные вёсла среди которых было одно вполне целое. Я увидел его прямо перед собой за долю секунды до того, как оно съездило меня лопастью по физиономии. Тогда моё сознание погасло окончательно, и я провалился в кромешную темноту.
Интермеццо десятое
— Огонёк и Анхе
Сознание вернулось от того, что в лицо били яркие солнечные лучи, падавшие через дырявую крышу, (потом оказалось, что это просто навес из пальмовых листьев). Они ласкали меня живительным теплом, но терпеть их яркий свет, режущий глаза, словно ножом, было не слишком приятным ощущением. Вдруг какая-то тень заслонила от меня эти лучи, и я смог открыть глаза, чтобы осмотреться. Зрение скоро вернулось, хоть предметы некоторое время продолжали двоиться. Прямо надо мной, согнувшись в поясе почти пополам и уперев руки в колени, стояла давешняя разбойница и разглядывала меня, как некую диковину.
— О! Кажись, очнулся! — Воскликнула она голосом, от которого у меня опять замерло сердце.
(Голос у вас тоже оказался похожим, как у сестёр, но у тебя своя особенная хрипотца и более нежные интонации, а у неё… ну сразу чувствовалась привычка к резким корабельным командам, и конечно морской ветер сделал её голос грубее, чем он должен был быть от природы.)