Всхлипнув, я выскочила из палаты. Не хватало, чтобы папа проснулся и увидел, что я плачу. У нас с ним все будет хорошо. Я сильная, я справлюсь.
— Почему ты плакала? — спросил Мэт, едва я появилась в коридоре. — Я разговаривал с врачом. Не все так плохо с твоим отцом.
— Нужна операция, — вздохнула я и снова всхлипнула. Не могла думать о папе без слез.
— Пообещай мне, Ада, — попросил Мэт, он так и не смог назвать меня новым именем, но я не обиделась на него за это, — что ты возьмешь деньги, которые тебе кто-нибудь когда-нибудь предложит на лечение отца.
Я не настолько взбалмошна, чтобы отказываться даже от медяка, когда каждая монета на счету. Кивнула.
— Нет, — потребовал Мэт, — скажи словами, что ты не откажешься, что бы при этом не говорили, вручая тебе деньги.
— Не откажусь, — вздохнула я. Если бы деньги предназначались лично мне, я бы подумала. Но для папы… Я наступила бы с легкостью на горло собственной гордости. — Для этого что-то надо сделать? — спросила на всякий случай.
Мэт ничего не ответил, только неопределенно пожал плечами.
Мы покинули больницу. На обратном пути в основном молчали — я находилась не в том состоянии, чтобы вести светские беседы. В здание Центра нас пропустили без проблем, только на вахте охранник как-то не по-доброму усмехнулся нам вслед. Или мне показалось. Мой триггер упал глубоко в минус и не собирался выходить оттуда. Со мной всегда происходило подобное после визита в клинику. Что поделать, если я была весьма впечатлительной особой?
И Мэт говорил странно, какими-то загадками. Это тоже не располагало к задушевным беседам.
Достала из каморки ведро, поменяла в нем воду. Вот же гадство — каждый день драю этот сортир, но все равно слой грязи и песка оседал на дне ведра. Особенно заметно было, стоило воде постоять немного. Но ворчать и ругаться при Мэте не стала — пусть думает, что у меня все хорошо. И мыть пол в санитарной комнате — для меня истинное удовольствие.
— У тебя найдется пара лишних перчаток? — голос Мэта заставил меня вздрогнуть и вернуться в реальность.
— Зачем тебе? — спросила изумленно вместо ответа.
— Уже довольно поздно. Я устал, ты устала… Хочу тебе помочь, чтобы быстрее отправиться по домам, — ответил Мэт.
— Ты можешь уходить, — фыркнула я и пожала плечами. Чего он добивался?
— Я не уйду… Хочу тебе помочь, — упрямо повторил Мэт. — Поэтому просто дай мне перчатки и пойдем драить твой клозет.
— Не мой, — вздохнула я обреченно и протянула новенькую упаковку с перчатками Мэту.
Ведь не отстанет, мои перчатки заберет, но не отстанет. Как же хорошо, оказывается, я знала своего бывшего бойфренда — проще уступить, чем долго с ним объясняться. Надоест драить унитазы и скоблить кафель до блеска — сам уйдет.
Мэт уже раз пятый поменял воду в ведре, но упорно не уходил. Я косилась на него, не понимая, что происходит. Все ждала, когда он начнет ворчать недовольно, но Мэт упрямо сжимал губы в нитку и шел снова и снова в каморку, чтобы вылить грязную воду и принести чистой.
— И сколько раз тебе приходится менять воду? — наконец спросил он.
— Раз десять, а то и двенадцать, — пожала я плечами.
Обычно пятнадцать раз. Не стала расстраивать своего добровольного помощника.
— Но так дело не пойдет, — возмутился Мэт. — Мы придумываем сложные приборы, наделяем их магическими свойствами, чтобы облегчить жизнь пользователям. А санитарные комнаты приходится убирать по старинке. Полное безобразие!
— И что ты предлагаешь? — я еле сдержала смешок, наблюдая, как Мэт с остервенением натирал тряпкой зеркало, периодически брызгая на него моющим средством.
— Надо подумать! — тут же отозвался он. — Такое чувство, что в санитарной комнате гадят специально…
— Так и есть, — тут же отозвалась я. — Санитарная комната предназначена не только для того, чтобы справлять естественную нужду. Я много об этом размышляла и пришла к неутешительному выводу, что санитарная комната не просто клозет.