— «Небесное животное», «Второй язык», «Интимный дневник отличницы» — названия ваших поэтических сборников, как они к вам приходят? Как вы строите свою очередную книгу?
— О том, как нашли меня названия моих десяти книг, я могла бы рассказать десять разных историй, с моей точки зрения довольно увлекательных, почти мистических. Поиск единственно возможного названия для книги похож на поиск единственно возможного слова внутри стихотворения, но в превосходной степени: ищешь не просто единственное — единственнейшее слово. Книга, как новорожденный, ЗНАЕТ свое имя, нужно просто его угадать. Мне кажется, я угадала, как зовут моих дочек и мои книжки. Что касается композиции книг, то половина из них составлены как истории со слегка замаскированным сюжетом, а в другой половине стихи расположены в хронологическом порядке, то есть их составитель — жизнь. Пожалуй, второй путь мне нравится больше.
— Расскажите о том, как вы пишете? Работаете каждый день или от случая к случаю?
— Если мне ничего не мешает — переезды, казенные хлопоты, чужие дела — я пишу каждый день, утром, в постели или в ванне с очень горячей водой.
— Стихи для вас — это иная форма существования или это ваше бытие?
— Стихи — это ВЫСШАЯ форма моего существования.
— Как относятся ваши близкие к тому, что вы пишете?
— Ближайший из близких, муж, — первый читатель каждой моей новой строчки. Никто не понимает меня так, как он. И для меня огромное счастье (а для него огромное мученье), потому что он не только читает мои стихи, но и переводит их на английский. Переводит стихи, посвященные ему, прожитые вместе…
— Что вас вдохновляет?
— Вдохновение — состояние, почти не зависящее от внешних толчков. Но когда оно, неведомо как и откуда, приходит, все идет ему в пищу, любой подвернувшийся под руку предмет, и чем он обычней, тем более неожиданных признаний может добиться от него вдохновение.
— О вас говорят: «Вера Павлова — поэт». Вам не нравится, когда вас называют поэтессой?
— Я ничего не имею против слова «поэтесса». Оно составлено в полном соответствии с нормами русской морфологии.
— Несмотря на то, что вы пишете о любви, о женском видении мира, ваши стихи нельзя назвать просто женскими. Для вас имеет значение, когда говорят, что Вера Павлова пишет по-мужски или, наоборот, по-женски?
— Я все-таки думаю, что мои стихи можно назвать просто женскими. И что в этом — их отличие от многих других женских стихов.
— А из современных поэтов кто вам близок?
— Я избегаю отвечать на этот вопрос. Не хочу быть наводчицей. Сводней. Каждый человек сам находит своего поэта. Как? Например, так: подруга подруги в книжном магазине рылась на полках, вдруг с верхней упала книга и стукнула ее по голове. Она потерла ушибленное место и открыла упавший томик. И сразу поняла: вот он, мой поэт.
— Чьи книги вы читаете сегодня?
— Вчера я дочитала «День опричника» Владимира Сорокина и принялась за «Бориса Пастернака» Дмитрия Быкова.
— Я знаю, вы написали несколько собственных эпитафий. И как я поняла, это не литературная игра, а вполне осмысленное действие. Вы не хотите, чтобы о вас написали потомки, делаете это за них? Или существует иная причина?
— Нет, это как раз литературная игра. Я собираюсь написать целую книгу из автоэпитафий и описаний различных надгробий, которые бы мне подошли. Надо же как-то обустраивать тот свет!
— В одном из своих интервью вы сказали: «Пишу для того, чтобы находить людей». А еще для чего пишете?
— Едва ли я сказала буквально так. Конечно, я пишу не для этого. Прекрасные люди, которые меня окружают и которых привели ко мне стихи, — следствие стихописания, а не его причина. Причина в другом. А в чем — не скажу.
— У вас есть и хулиганские стихи, если можно так выразиться. Например, «Подражание Ахматовой». Скажите, насколько значим для поэта несерьезный подход?
— О, «Подражание Ахматовой», процитированное недавно в Интернете как стихотворение самой Ахматовой!
— Раньше критика вас ругала и обвиняла Бог знает в чем. Теперь она переменила свое отношение?
— Это меня не касается.
— Как вы представляете себе своего идеального читателя?
— Мой идеальный читатель — это мой муж.
— Для вас важны успех и популярность?
— «Известность — это почти полная неизвестность, кому и что о тебе известно» («Сурдоперевод»). Как будто кто-то чужой подсматривает твои сны. Хотя иногда бывает весело. К примеру, идешь домой через темный двор — а из кустов выскакивает толпа поддатых юношей и девушек: «Мы вас знаем. Вы по телевизору красивыми стихами говорили. Вы легенда нашего двора». И, через пару дней, из тех же кустов, хором: «Ве-ра Па-влова чем-пи-он!»