- Не будем делать перекур? - поинтересовался интервьюер.
- Нет, все нормально, - ответил я. - В общем, молодое поколение оценит роман, но я этого не хочу, пусть дорастут.
- Хорошо. - Михаил посмотрел в планшет, затем снова на меня. - В аннотации романа сказано, что история имеет зачатки автобиографии, можете назвать пару моментов, которые действительно с вами происходили?
Я задумался, надо было пролистать в голове все события, которые были написаны.
- Игра с мячом в классе, - сказал я. - Разумеется, тогда ни в кого не попадали, но написал так потому что надо было ознакомить читателей с персонажами и их взаимоотношениями.
- Помню, помню, - кивнул Михаил.
- И еще один, это... мой день рождения, передача подарка - ежедневника. Я мог бы еще сказать, что я описал последний звонок и выпускной, но углубляться в это как-то не хочется, потому что там всего понемногу.
- Угу... Если бы вас спросили, какой ваш любимый момент в романе, какой бы вы назвали?
- У меня есть два любимых момента. Но больше всего мне нравится эпизод, когда мой герой не может признаться в своих чувствах Оксане перед ее одноклассниками, и дружба разрывается. Это прям было написано в тот день, когда нечто подобное произошло со мной. По классике как правильно? - персонажи влюблены, встречаются. - Но не у меня. До этого даже не дошло. Наверное, этим этот фрагмент мне и нравится. Подобное мало кто пишет, всем хотелось бы дать ложную надежду, чтоб потом ее забрать. Я так не хотел. В жизни такое редко случается. Ты либо становишься второй половинкой другого человека, либо изначально попадаешь во френдзону.
- Из личного опыта? - На лице Громова пронеслась тень ухмылки.
- Да. Чужие истории я рассказывать не хочу, а их достаточно, что можно целый сборник сопливых историй написать.
- А вы бы его написали? - Улыбка во все зубы.
- Учитывая, какой трэш сейчас распространяют в жанре романтики, то нет. Первый такой роман, романтический я читал... в классе одиннадцатом. После этого пришлось пройти курс реабилитации - прочитать Достоевского.
- Что это за романтика такая? - насторожился Громов, испытывая интерес.
- Трилогия «50 оттенков», а после этого «Идиот» Достоевского.
- И как, помогло?
- Не особо, но жаловаться не хотелось. Я и до этого не читал русскую классику, а после «Идиота» я вовсе подходил к выбору насторожено.
- У вас есть какой-нибудь любимый классик? Среди отечественных.
Задумался, почесал затылок.
- Трудноватый вопрос, - вздохнул я. - Думаю, большую симпатию у меня вызывает Булгаков. Сразу скажу, что не читал «Мастера и Маргариту». Вместо этого я прочитал «Морфий», «Записки юного врача» и «Собачье сердце».
- Многим нравится «Мастер и Маргарита», - заметил Михаил.
- Просто потому, что эти «многие» не читали ничего, кроме этого романа, - усмехнулся я. - Больше вам скажу: у меня нет ни одной книги из школьной программы. В школе я отставал по литературе только потому, что не читал книги, которые нам задавали. Писал сочинения, аргументы, тесты, полагаясь на пересказы одноклассников.
- Неужели вы были единственным, извиняюсь, раздолбаем в классе?
- Не извиняйтесь, сам себя таким считаю, - махнул я. - Нет, не единственным. Практически никто не читал «Войну и мир» и «Тихий Дон». Есть, конечно, парочка людей, но осилили они романы только после окончания школы.
- Тогда, что вы делали на уроках литературы?
- Я читал, но именно то, что сам хотел. Если мы говорим о классиках, то мне нравятся зарубежные авторы. Артур Хэйли, Рэй Брэдбери, Оруэлл, Берджесс и многие другие. Я бы перечислил, но лучше перейти к другим вопросам.
Михаил Громов кивнул. Проскользнув пальцем по экрану планшета, он спросил:
- Как отреагировали ваши родители на ваше творчество?
- Очень нейтрально, я бы сказал. С одной стороны, они рады, что я не пью, не курю, не тусуюсь, где попало. Однако, когда я начинал скатываться в учебе, а я даже не поднимался в ней, они тут же начинали говорить, что писательство - это ничто. Я говорил им, что согласен с ними, пока не начал учиться в одиннадцатом классе. Как раз, когда я начал писать что-то свое, пришло озарение: возможно, у меня получится достичь высот в писательстве.
- А какая сейчас реакция у вашей семьи?
- Практически никак не поменялась.
Мы усмехнулись друг другу. Я сделал глоток воды.
- В детстве вы могли хоть немного представить, что будете писателем?
- Нисколько, - помотал головой. - В детстве я не думал о будущем. У меня был комп с играми, и я тупо рубился в них. Потом начал смотреть сериалы, кино, видеть в этом какую-ту духовную составляющую моей жизни. А там и интерес к книгам пришел. В общем, я был ребенком без перспектив, беззаботным мальчиком, который редко выходил гулять с друзьями. Это, конечно, волновало родителей. Моя необщительность, а не отсутствие в детском возрасте перспектив на будущее. Помню, когда мне было лет так девять-одиннадцать, мама водила меня к психологу, но это не поменяло положения. Зато деньги просадили конкретные. С тех пор я предпочитаю просто быть терпилой или решать проблемы.