Круто. Парень - вор, украл имущество у дяди. И - убийца. Во Франции и Нормандии ему появляться опасно. Вот он и побежал из-под власти Капетов и Плантагенетов в Саксонию. Вполне разумно: в империи его не достанут. Подходящий кандидат: родовые связи оборваны, будет верно служить новому господину. Может быть.
Юноша в сомнении покачал уже опустевший кубок в руке.
-- Зря, наверное, я всё это вам разболтал.
***
"Хоть и не ново, я напомню снова:
Перед лицом и друга, и врага,
Ты - господин несказанного слова,
А сказанного слова ты - слуга".
Все люди - кому-то или чему-то служат. Может быть, служить своему слову - не так уж плохо?
***
-- Зря? Это зависит от тебя. Чего ты больше всего хочешь?
-- Я? Больше всего... Вернуться в Шотландию. В Глен-хулакин. Чтобы моя родина возвысилась и прославилась! Ну, и я вместе с нею.
Ростислава заглянула в своё мозельское. Так и не притронулась. Такое захватывающее повествование. Бедный мальчик. И такой хорошенький. Ему столько пришлось пережить, всё потерять...
"Кто жизнью бит, тот большего добьётся.
Пуд соли съевший выше ценит мёд".
-- Ты хочешь вернуться в свой Глен. Кем? Владельцем? Для этого потребуется решение тамошнего короля. Зачем? Чтобы снова враждовать с соседями? С этими... Огильви. Что бы каждую ночь ожидать нового налёта?
-- Но... а как же? Так же всегда... Хайлендеры - лучшие воины! Потому что всегда готовы к схватке не на жизнь, а насмерть!
-- На смерть твоего отца, братьев, матушки? Всех, кого ты знал и любил? Нет. Ты должен вернуться в Глен не нищим бродягой, вздрагивающим от каждого шороха, но славным, знатным, богатым, могущественным... Ты должен вернуться со множеством верных слуг и проверенных соратников. С благоволением короля и уважением лордов. Ты должен вернуться в Глен... графом.
-- Я?! Графом?! Сударыня, вы смеётесь надо мной. Я открыл вам душу, рассказал всё как на исповеди, а вы...
-- Не спеши думать обо мне плохо.
Герцогиня резво вскочила с кресла и подошла к полуприкрытому окну.
-- Подойди сюда. Что ты видишь?
-- Э-э-э... Мадам. Эта... юная особа насмехалась надо мной, когда я шёл к вам. А теперь... вот мерзавка! Извиняюсь.
-- Не извиняйся. Я вполне понимаю твои чувства.
Конечно, понять чувства патриота Шотландии нетрудно: юная графиня вытащила из мусора берет Квентина с веточкой остролиста и пером орла, повесила на сук кустарника и теперь соревнуется со служанками - кто собьёт шапку камушком.
-- Что они делают?! Это же последняя вещь, которая осталась от моего отца! Госпожа! Молю вас, запретите ей делать это!
-- Увы, Квентин, моей власти - власти герцогини Саксонии - недостаточно, чтобы остановить эту глупую, развратную и злобную девку.
Она окинула взглядом растерянного хайлендера.
-- А вот ты - можешь это сделать.
-- Я? Как?! Вы же не думаете, что я - честный благородный дворянин - могу поднять руку на благородную даму?! А слов она не понимает...
-- А она - благородная? Разве благородные дамы, в преклонении которым в образе Прекрасной дамы, ты воспитан, ведут себя так? Издеваются над случайным прохожим, рвут на нём портупею? Или дырявят и втаптывают в грязь символ твоей родины и твоей чести?
Можно добавить описание наглого поведения этой сопливки на коленях у моего мужа? - Нет, парень не поймёт.
Квентин ошарашенно посмотрел на женщину рядом с собой, потом перевёл взгляд на другую во дворе.
-- Но я... я же не могу... поднять руку...
-- Так подыми ногу!
-- Ч-чего?!
-- Женись. На этой... даме. И научи её благородным манерам. Чёрт побери! Ты мужчина или... или облако в штанах. Ветерок подул - оно и рассосалось. Приняло любую форму. В угоду лёгкому движению воздуха.
Ростислава была зла. На этого рослого телка с честным лицом и голубыми глазами. Хотя и понимала, что злиться тут нечему.
Воспитание, полученное Квентином Д'Орвардом, не могло способствовать смягчению его сердца и развитию высоких нравственных чувств. Как и все нормальные аристократы, он считал охоту лучшим развлечением, а войну - единственным серьезным делом. Им с детства внушали, что их первый долг - стойко выносить несчастья и жестоко мстить врагам. Одновременно с этим воспитывалось весьма умозрительное, противоречащее повседневному опыту, возвышенное отношение к женщине романтического характера, часто переходившее, в реальности, в полную разнузданность. Язык странствующего рыцарства, внешние его приемы и формы, распространялись и пропагандировались. Но чувство благородной, возвышенной любви, как и в любые времена, была редкостью, равно как и порожденная ею рыцарская доблесть.