Фудзивара-но Хироюки очень тяжело воспринял эту потерю. Матушка рассказывала, что после этого он много постился и молился в храме предков, прося даровать благословение нашей семье. Как и любой разумный человек, он понял, что нужно меняться. Он решил откинуть свою надменность и сосредоточился на делах своей семьи. Долгие годы мы вели тихую, незаметную жизнь в стенах нашего поместья. А потом люди, ставшие старейшинами взамен умерших от болезни, потребовали от отца назначить кандидатов в наследники, чтобы они смогли выбрать самого достойного. Обычно все происходит тихо и незаметно, нет никаких экзаменов или чего-то подобного. Однако в этот раз дела клана были в ужасном состоянии, требовалось выбрать самого лучшего, того, кто откроет для нас новые двери, вновь выведет к свету.
Борьба был ожесточенной. Помимо меня, отец назвал моего старшего брата Таданори и еще троих наших родственников. Он сильно давил на нас. Казалось, то, что не удалось взять ему, должны забрать его дети. Это даже переросло в своего рода одержимость. Я победил тогда, но отца это не остановило. С каждым годом он продолжал требовать от нас с братьями все больше и больше... А потом родился Ацумори.
К тому времени мы уже осознали: у нас есть лишь два выхода из ситуации. В этом мире насилие обрело власть не только в сердцах людей, но снаружи. Поэтому либо мы уподобимся тем, кого ненавидим, и попытаемся подавить противников физической силой, либо будем тихо умирать от скуки в своем поместье. Был еще, правда, шанс, что война чудесным образом закончится и тогда в мире вновь станут цениться ум и милосердие, однако десять лет назад такой исход казался лишь несбыточной мечтой.
Когда Ацумори родился, его энергия разрушила тело нашей матери. Отец горевал недолго – он больше любил свою наложницу, однако, когда пострадала кормилица моего младшего брата, заволновался. Маги среди нас не такая уж и редкость, однако мы пытаемся заглушить в себе подобные способности – это тоже часть той силы, что способна развратить человека. Талант Ацумори заглушить не удавалось. Он раз за разом продолжал разрушать все, к чему притрагивался – вещи, растения, животных, людей. Мы старались помочь ему научиться управлять этими силами, но, к сожалению, их слишком много, а он молод и не так умен, как мне бы того хотелось. Лишь совсем недавно он смог научиться сдерживать их.
Альберт представил Ацумори, такого же сильного, но еще и столь же умного, как его старший брат. Захотелось спрятаться. Такого Яматайского Дьявола он ни за что бы не решился оставить в живых.
– Я и мои братья были опечалены проявлениями его силы, – с меланхоличным видом продолжал Мицухидэ-доно. – Но отец воспринял ее иначе: он увидел наш шанс вернуться обратно к кормилу власти. Ацумори мог принести клану военную славу, а его подчинение сегуну – доказать наше желание служить новому правителю. Однако он не мог просто так отослать брата на линию фронта – тот был слишком мал, да и выглядело бы это очень уж подозрительно. Отец ждал и в конце концов дождался. Весть о создании экспериментальной школы стала для него благословением с небес. Он, совсем не думая о благе Ацумори, отправил его туда.
Я возражал, протестовал, кричал. Но меня никто не послушал. Годы, проведенные в уединении в нашем поместье, сплотили клан. Все безоговорочно слушали своего главу, в то время как я был всего лишь наследником... Ах да, даже в моей семье некоторые уверены, что это я убил своего отца. Но это не так. Он действительно совершил самоубийство, но не из-за смерти императора, а из-за краха своих амбиций. Ацумори просто прикончил их вместе с сегуном и всеми людьми, что находились поблизости на том поле боя при Рокухаре.
Вот и все.
В карете воцарилась тишина. Спустя несколько минут Альберт осознал, что они уже какой-то время стоят на месте. Вероятно, Ольфсгайнер, правивший каретой, решил не прерывать их разговор. Как всегда весьма тактичен.
– У меня только один вопрос, Мицухидэ-доно, – произнес император. – Если ваш отец рассчитывал одержать победу в Столетней войне с помощью Ацу-куна, то почему вы и ваш брат так хорошо знаете наш язык? Это немного подозрительно.