Выглядело потрясающе.
— Честно, все нормально. Я в порядке. Я ожидала, что это произойдет, — сообщила я, хоть и не ожидала, что мне придется стать свидетелем их воссоединения.
— Что произойдет? — спросил он.
Я проигнорировала его.
— И я все еще не против взять Тумана, если нужно. Но я сама съезжу за ним и буду о нем заботиться. Мне нетрудно. Не волнуйся. Просто напиши мне адрес. Я знаю кое-кого, кто позволит мне воспользоваться трейлером для перевозки лошадей, а у Чарли есть грузовик, к которому можно его прицепить.
— Из…
— Спасибо, что пришел, Джонни. — Я начала открывать дверь сарая. — Это мило. — Я подняла глаза к его бородатому подбородку и хотела пнуть себя, потому что мой голос начал звучать хрипло, когда я закончила: — Будь счастлив.
Я собиралась исчезнуть за дверью, но у меня ничего не вышло.
Дверь, которую я приоткрыла всего на три дюйма, захлопнулась передо мной, а затем меня развернули, положив руку мне на плечо, и я обнаружила себя прислоненной спиной к деревянной стене сарая, с рукой Джонни на моем животе.
Я посмотрела на Джонни.
Он выглядел злым.
Я почувствовала, как мое раненое сердце начало учащенно биться.
— Мне нужно, чтобы ты заткнулась, детка, и выслушала меня, — прорычал он.
— Тебе действительно не обязательно это делать, — прошептала я.
— А тебе действительно нужно заткнуться, — резко ответил он.
Я уставилась в его сердитые глаза.
Он говорил мне заткнуться.
И злился.
Он вторгался на мою землю, в мою конюшню, в мое пространство, стремясь поступить правильно и не думая о моих чувствах, и он злился, что я ему не позволяю объясниться.
И это разозлило уже меня.
— Не говори мне заткнуться, — огрызнулась я.
— Иззи, повторю еще раз, тебе нужно меня выслушать.
Я поднялась на цыпочки, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и ответила:
— Мне ничего не нужно.
— Ясно, — отрезал он.
Потом его руки больше не было у меня на животе.
Она обернулась вокруг моей талии, пальцы его другой руки крепко стиснули мои волосы, а его губы накрыли мои.
Он поцеловал меня.
Я замерла на секунду в шоке, прежде чем попыталась вырваться из его хватки.
Мои ладони наткнулись на широкие, сильные плечи, и все.
Я перестала быть Иззи.
Меня не было в конюшне.
Я не злилась на Джонни.
И он не разрывал мне сердце.
У меня дома не было племянника и сестры, столкнувшейся с какими-то проблемами, и в то же время переживавшей, что со мной что-то происходит.
Шандры, как-там-ее-фамилия, не существовало.
Она даже не родилась.
Я превратилась в кого-то другого, нечто совершенно неизвестное, находилась где-то в ином месте.
Но Джонни остался Джонни.
И он обнимал и целовал меня.
И я превратилась в чистое желание.
Мои губы открылись, и Джонни скользнул языком внутрь со стоном, который вогнал жгучий голод глубже в мою плоть, до мозга костей, прямо в душу, и я не смогла бы сдержать его, даже если бы попыталась.
Мои руки покинули его плечи и потянулись к завязкам моих штанов. Я потянула за них, и мешковатый материал упал к лодыжкам.
Затем я потянулась к его ремню.
Джонни прервал поцелуй, поднял голову и заглянул в глубину моих глаз.
Он издал звук, этот свой приглушенный рев, который теперь звучал не зло или разочарованно, а хищно.
Если бы я уже не промокла, то это случилось бы сейчас.
Вместо этого я стала истекать влагой.
Я возилась с его ремнем, когда он приподнял мою футболку и зацепил большими пальцами мои трусики по бокам и потянул их вниз.
Он спустил трусики до колен, при этом царапая ногтями больших пальцев мою плоть, — ощущение отдалось прямо в моей киске, — а затем вытащил бумажник из заднего кармана.
Я расстегнула его ремень и потянулась к пуговице.
Я услышала, как бумажник шлепнулся на землю, прежде чем он зажал край упаковки презерватива между стиснутыми зубами и отвел мои руки в сторону.
Я сосредоточилась на своих трусиках, стягивая их ниже до тех пор, пока они не упали к лодыжкам.
Джонни приспустил джинсы на задницу, и презерватив исчез у него из зубов.
Через несколько секунд его руки оказались на моей попке, мои — на его плечах, и меня подняли вверх.
Продолжая удерживать меня, он сделал шаг вперед, прижимая меня к стене.
А затем оказался внутри.
Я ахнула.
Он застонал.
И все это время наши глаза не отрывались друг от друга.