Но когда я опустила руки на его плечи, оседлала его, чувствуя, как его твердый член касается влажных завитков между моих ног, и посмотрела ему в глаза, он замер.
Я — нет.
Я наклонилась к нему, проводя губами от его шеи вниз к ключице и плечу, трепеща от твердости мышц под теплой шелковистой кожей, которой касались мои губы.
Я нашла его руку, переплела наши пальцы и отвела ее ему за голову. Я провела губами по его руке, остановившись, чтобы поцеловать выпуклость бицепса, а затем слегка прикусила кожу на внутренней стороне.
Резко сев, я потянула за собой его руку.
Расплетя наши пальцы, я прижала его ладонь к своей груди, мои глаза были прикованы к его. Медленно я провела его рукой вниз по своей груди, между грудями, по животу.
И он выдержал мой взгляд.
Он не смотрел на свою руку. На мое тело.
Он смотрел мне в глаза.
Боже, мне нравилось, что он продолжал смотреть мне в глаза.
В конечном пункте назначения я переплела наши пальцы. Мой средний палец поверх его, и ввела их в себя.
Моя голова откинулась назад.
Его бедра дернулись.
— Иззи, — прорычал он.
Мои глаза были закрыты, и я не открыла их, когда его другая рука обхватила мою грудь, мозолистый большой палец грубо прошелся по соску.
Я начала задыхаться, чувствуя, как Джонни двигает обоими нашими пальцами внутри меня, и подняла другую руку, чтобы накрыть ею его руку на моей груди, почувствовать его движения, когда он взял мой сосок большим и указательным пальцами и начал перекатывать.
— Боже, — выдохнула я, покачиваясь на наших пальцах, чувствуя, как тыльная сторона моей ладони скользит по его твердому члену.
— Посмотри на меня, — хрипло приказал он.
Я не посмотрела.
Мне было так хорошо от всего, что я чувствовала. Я выгнулась, сильнее прижимаясь грудью к его руке, и продолжала объезжать наши пальцы.
Движения пальцев на моей груди и внутри меня прекратились, и я услышала:
— Элиза, посмотри на меня.
Я опустила голову и медленно открыла глаза.
— Когда я внутри тебя, любым способом, ты смотришь на меня, — хрипло потребовал он.
— Хорошо, Джонни, — выдавила я.
— Оседлай их, — приказал он. — Покажи мне.
Я оседлала их. Я показала. Я помогала ему трахать меня пальцами и теребить мой сосок, пока красота, которую он вызывал, не заставила меня хныкать, мои движения стали отчаянными, и я закрыла глаза.
Он глубоко вошел нашими пальцами, остановившись, и мои глаза распахнулись.
— Смотри на меня, — прорычал он.
— Да, — прошептала я, покачиваясь на нем, когда его палец снова пришел в движение, отчаяние превратилось в неистовство, побуждая его жестко трахать меня нашими пальцами, ударяясь вершиной ладони о мой клитор.
— Господи, милая, застенчивая Иззи, пугливая, как кошечка, скрывает в себе дикого сексуального котенка, — пробормотал он.
— Я ханжа, — бессмысленно выдавила я.
Я едва успела (но сделала это, в основном, потому, что каждая из них была так хороша) отметить вспышку белозубой и теперь суперсексуальной улыбки, прежде чем он ответил:
— Напомни мне об этом, чтобы я смог посмеяться, когда мой член будет вне угрозы взрыва, наблюдая, как ты объезжаешь мой палец.
Это я тоже отметила, совсем чуть-чуть, но не настолько, чтобы смутиться из-за этого, потому что в данный момент объезжала его палец.
Я выгнулась дугой. Закричала. Сжалась вокруг наших пальцев, тяжело дыша и всхлипывая.
В середине этого я потеряла ощущение наполненности и оказалась на спине.
Я услышала, как открылся ящик тумбочки, шуршание фольги, потом это ощущение вернулось.
Но не с его пальцем.
А с его членом.
Первый раз прошлой ночью был быстрым, голодным, настойчивым и впечатляющим.
На этот раз мы начали медленно, жарко, неторопливо и захватывающе.
Но сейчас это было жгуче, грубо, дико и совершенно неконтролируемо.
И невероятно.
Обхватив мои запястья и резко заведя их над моей головой, Джонни прижал их к матрасу своим весом, чтобы удерживать меня, в то же время давая себе опору, и врезался в меня. Одним толчком войдя до основания. Врезавшись пахом в клитор, снова подталкивая к краю, так что у меня не было выбора, кроме как вцепиться в него всем, что у меня было, держаться изо всех сил и в то же время повторять его имя, умоляя не останавливаться, никогда не останавливаться.
И я делала это, пока мой оргазм длился и длился, пока он полностью не захлестнул меня, и я вообще не могла говорить. Я могла лишь держаться и чувствовать великолепие кульминации, охватившей меня — нас, — когда он застонал мне в шею и усилил свои последние толчки.