С самого первого, сказанного им, слова, в зале не звучало ни единого шороха… Очередное подтверждение безоговорочной власти моего Хозяина… Резко вспотели ладони и тело пробил озноб, словно в плохом предчувствии. Забегала взглядом по залу, и столкнулась с небесными глазами, обдавшими меня теплом и покоем. Действительно, это ведь как тогда, в первую нашу встречу… Я просто буду петь для него…
Выхожу в зал и сразу встречаю на себе восторженные взгляды… Да, внешний вид у меня, видимо, действительно не плохой… Голодные мужские глаза и недовольные цоканья их спутниц. В принципе, всё-равно. В такой одежде, с помощью стилиста, каждая будет выглядеть не плохо… Я хочу донести до вас нечто большее, что сокрыто внутри, а не снаружи…
Плавной походкой подхожу к своему фортепиано… Голову держу высоко, осанку-ровно. Меня представили не так, как рабыню, а значит, вести буду себя соответственно. Я докажу, что стою каждого потраченного рубля! Более того, попытаюсь донести, что стою гораздо больше, чем есть у вас в наличии!
Сажусь за инструмент, расслабленно ложу на клавиши пальцы. Игнорирую преждевременные аплодисменты… Я их ещё не заслужила. Дарю звучание творению композитора, не сводящего широко открытых глаз с моей скромной персоны… Музыка наполняет собою пространство, и сейчас с моих уст должны слететь вступительные слова его песни, но…
Две птички сидели на ветках,
Одна другой прошептала:
Вот прыгать бы с ветки на ветку,
Свободным, ни много-ни мало…
Такое простое желание,
Далекое, словно полёт…
Голос охватывает невероятно обширный диапазон, звучание играет невиданной ранее многогранностью… выводя самые неуловимые аккорды, вовсе забываю, что нужно дышать… Что-то пробудилось во мне, ранее спящее глубоко в закромах души. Словно, сама подруга подпевает с того света, поддерживая решимость вдохновением. Ведь, впервые в жизни, я не просто чувствую строки, я ими живу… И, проходя через меня, они извергаются настолько мощными потоками, насколько болезненными воспоминаниями были рождены…
Две птички в оковах Хозяина,
И крылышко сталь не сорвёт…
Они ни о чем не мечтали,
Покорно вверяя себя,
Под гнетом плетей уставали,
Но жили, друг-друга храня,
И всё между строк понимая,
Желали найти новый дом.
Так что, Господа, и какая
Судьба их настигла потом?
Понимаю, что с глаз слетают слёзы, но голос при этом не дрогнул, словно подкованный высшими силами, он по-прежнему доносил столь важную суть до обездвиженных слушателей, широко открывших рты.
Одна- упокоилась с миром,
Снеся унижение и боль,
Вторая- сейчас перед вами,
Поет не слова про любовь;
Ведь ей не любовью давалось
Хозяину тихо служить,
В покорности просто сказалось
Большое желание жить…
Обессиленно опускаю микрофон и поднимаю мутный взгляд на свою оцепеневшую аудиторию… По сути, я объявила высшему обществу протест. Высказала о неправильности происходящего и напомнила, что девушки, которых они принимают за вещи- на самом деле тоже люди. Я пела так открыто и свободно, о правде, которую не принято обсуждать… Сейчас, я даже не могу предсказать итог. Меня может ожидать любая участь… Слушатели молчат, всё так же, не моргая, уставившись на меня шокированными взглядами. Кто-то, чаще женщины, размазывают салфетками влагу по лицу. А я стою, опасаясь отсутствия реакции, как решающего вердикта. И вот, когда я почти смирилась с фатальной участью, с места поднялся ошарашенный Господин Домбровский, и, словно лучом надежды, залил зал аплодисментами, вторящими эхом. И… О чудо! Его инициативу подхватывает весь зал! Люди подрываются с мест и так горячо хлопают, что ладони краснеют! Искренние крики "браво" надрывно слетают с уст. Под впечатлением я окончательно сдаюсь на пользу женской слабости и даже не пытаюсь скрыть слёзы, открывая на всеобщее обозрение самые уязвимые грани души… Возможно, пока-что они просто не вникли в суть, которую я преподнесла, но… Возможно и то, что кого-нибудь задела участь безвольных птиц, чья жизнь составляет некую ценность лишь для них самих…
Овации не умолкали, пока характерный звук выстрела не приковал внимание зала к самому дальнему столику. Моментально переключаясь с восторга на панику, перевожу взгляд к месту происшествия. Хозяин… В его руке пистолет… Он держит за волосы некого мужчину, лоб которого продырявила пуля… Лицо ещё теплого мертвеца заливает кровь… Руки Господина заливает кровь… А на красивом и таком родном лице красуется довольная ухмылка… Мне судорожно недостает кислорода. Падаю на сцену и захожусь в истерических всхлипах, не успевая между ними дышать. Тело трясет, а я не могу отвести взгляд от этой ухмылки…