Сначала послышалось глумканье, это клиент пьёт, догадался я. Потом раздался утробный звук отрыжки. Ага, значит, забродило. Минут через двадцать Курпатов станет оскорбительно трезвый. Я глянул на свой встроенный терминал - 03:27, вот козлу не спится, но это, понятно, алкогольная бессонница и расшатанные нервы. Ирина тихо посапывает. Натянул трусы и вышел в кухню. Чтобы дядя с перепою не попёрся в Анину комнату, и не перепугал ребёнка. Раздался звук ещё одной отрыжки, процесс идёт. Прищурив от света глаза, спросил у Курпатова:
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром?
- А? Кто здесь? Это и где я?
Хотелось ответить в рифму, но я интеллигентно, со всей присущей мне деликатностью, сказал:
- Давай, алкаш, допивай, что есть в кружке, пошли на крыльцо.
Руки у доктора заметно подрагивают, вот же, стоит человека оставить ненадолго без присмотра, так у него уже все признаки пятой степени. Заключительной, как правило, это ж мне сам Курпатов и объяснил.
Совсем седой, дряблая кожа. Душераздирающее зрелище. И это светило медицины нашего города? Острый ум, неисправимый интеллигент, тонкий циник и блестящий энциклопедист? Где всё это, я вас спрашиваю? Ничё, мы тебя вылечим. Точнее, Ичил вылечит, а Афанасьевна проассистирует, и не таких на ноги ставили, к активной жизни возвращали. Это я, если кто не понял, про себя. Самокритично, правда?
- Как добрался?
- Иду я, значит, с кладбища, на могилку ходил, ты не знаешь, Эвелиночка скончалась зимой. До Нового Года чуть-чуть не дожила. - Он всхлипнул. - Могилку поправил, помянул, как водится. А иду от кладбища, так вылетает этот опричник, ты, спрашивает, Курпатов, и в машину засовывает. Хам.
Представляю, как он вздёргивает подбородок, кадык на его тонкой, морщинистой, как у индюка, шее ходит от гнева ходуном. И он так и спрашивает: "А какое вам, сударь, дело до того, Курпатов я или нет?"
- Манечка приезжала на похороны, поддержала меня. А этот, который от первого брака Эвелины, даже на похороны не приехал. Позвонил только. Спросил, когда ж я сдохну, чтобы квартиру продать. Какие-то адвокаты зачастили.
Я крякнул. Вот же, живёшь не тужишь, а за углом творятся такие дела.
- Ты знаешь же эти семитские лоснящиеся рыла. Мне пришлось скрываться. Мне, из своей собственной квартиры. Я тогда немного не в себе был, ты понимаешь? Какие-то негодяи меня избили, - по его щекам текли слёзы, - отобрали все деньги, ключи, документы. Хорошо, добрые люди вызвали скорую помощь, в больницу увезли. А прихожу домой - а на двери печать висит. Хорошо, что когда с кладбища шёл, этот твой подъехал, - он уже не стесняясь, рыдал в голос.
По себе знаю, когда неумеренно возлияешь, такие нервные срывы неизбежны. Если, конечно, не употреблять вовремя пустырник. Минут через двадцать до него дошло, что он трезв, и его не колотит тяжким похмельным бодуном.
- Чем это было в той кружке? - с подозрением спросил он.
- Травки заварил, к твоему визиту готовился, - ответил я, - а ты не куксись. Пошли, сейчас ещё одну микстурку выпьешь, полегчает.
Протащил его на кухню, тут, главное, не дать ему упасть окончательно в глубину собственных страданий, а то потом будет, как вчера. Налил в стопку ещё один компонент комплексного лечения. Это уже Ирина готовила.
- Пей и спать. Утром договорим. - Заставил Курпатова выпить настой.
Это нервноуспокаивающее и снотворное. Ему сейчас надо как следует выспаться.
- Нет, ну ты скажи, - продолжал настаивать мой приятель, - что это? Откуда?
А у него уже глаза закрываются. Отвёл в люлю, нефик нарушать режим. Он сразу же вырубился.
Я вышел на крыльцо, закурил. Не спалось. Вот же как мужика жизнь поломала. Был цветущий, в полном расцвете сил, мужчина, а превратился в развалину. Ничего, всё теперь в наших руках. Нервы ему подлатаем, токсины выведем, питательным бульоном обеспечим. А на тех адвокатов управу найдём.
Василь Степаныч ночевал, по случаю перенаселения, в летней кухне. Я, чтобы его не тревожить, в доме заварил себе кофе и расположился на крыльце. В тишине и покое. Просидел, как раз до рассвета, когда на землю с реки наполз утренний туман. В энцифалитке, с удочками в руках, из летней кухни выскочил Василь Степаныч. Я окликнул его.
- С добрым утром, Володя, - ответил он, - ты тоже на рыбалку собрался? Так предупредил бы.